Данила приготовился проводить ее тоскующим взглядом, но коляска свернула на эту сторону улицы, плавно остановилась перед постоялым двором. Пухлый соскочил первым, подал руку княжне. Она сошла легко, как мотылек, едва коснувшись его руки. вдвоем они поднялись на террасу. Навстречу, предупрежденный, спешил хозяин, толстый, раскрасневшийся на кухне среди котлов. На нем был чистый и, к удивлению Данилы, выглаженный фартук. На толстой морде, мокрой от пота, расплылась широчайшая улыбка:
— Ваше сиятельство! Как мы рады, как рады! Что же не упредили, встретили б с почетом. Изволите пройти на кухню? Откушать? К изумлению Данилы, все трое пошли на кухню. Битый насмешливо оскалился:
— Как же — не упредили! Чуял, что приедут. Готов, как волк на морозе.
— Что они поперлись к грязным котлам? — спросил Данила, сбитый с толку. — И хозяин, этот дурень, рад… Битый засмеялся:
— Инспекцию делают. Чтобы мух на кухне не было, тараканов. Дурни! Данила не отрывал глаз от двери на кухню. Вскоре дверь распахнулась, вышла пара, парень услужливо поддерживал золото– волоску. Хозяин семенил сзади, кланялся, прижимал ладони к груди. На его усеянном бусинами пота лбу было написано: пронесло! Пухлый парень повел взглядом по столам, сказал хозяину:
— Мы отобедаем здесь. Верно, Наташа? Вместе с народом. Мы не чужие, мы тоже народ, русский народ. Девушка окинула взглядом притихшее сборище, ответила вполголоса, но Данила услышал:
— Ты не думаешь, что мы помешаем?
— Что ты! — ответил бодро брат, но в голосе слышалось смущение. — Мы ведь тоже, народ. Не отгораживаться, а сливаться, верхи и низы. Даниле стало смешно» Он поднялся, вежливо указал на пустую лавку по другую сторон/ своего стола:
— Присоединяйтесь к нам.
— С удовольствием, — ответил брат. Он бросил иа сестру победный взгляд. — Верно, Наташа? Хозяин затоптался рядом, как медведь на цепи, бросая на Данилу и Битого свирепые взгляды.
— Ваши сиятельства, я принесу свободный стол! Оттуда вид на речку.
— Сюда, — оборвал пухлый. Он отодвинул скамью, пропуская сестру к столу. Его розовая шея покраснела, пошла волнами. Наташа села за стол, бросив неприязненный взгляд на Данилу. Битый торопливо отвернулся, но уши его вытянулись едва ли не на аршин. Пухлый сел, вежливо поклонился Даниле:
— Я Всеволод Волконский, инженер по строительству дорог. Это моя сестра. Вы тут проездом или живете?
— По делам, — ответил Данила. Он украдкой посматривал на девушку. — Я из переселенцев, которые прибыли в прошлом году. Мы заняли землю вверху по Иману. Неожиданно вмешалась Наталья:
— А также обожаете драться с маньчжурами, отнимать у китайцев девушек. Всеволод удивленно посмотрел на сестру. Ее щеки порозовели. Он вежливо спросил:
— Откуда ты знаешь?
— Наша кухарка…
— Впрочем, я тоже слышал нечто подобное. Какие у вас планы теперь?
— Я занялся непривычным делом, — ответил Данила честно. — Увидев, что гиляков грабит всяк, кто изволит, завел свою лавку.
— Вот видишь, — победно сказала Наталья брату. Данила поперхнулся, почуяв, что сам дал понять свои слова как-то иначе, не желая оправдываться, сказал с ожесточением:
— Торговцев никто не любит, я их сам не люблю. Ну раз уж так получилось, то доведу дело до конца. Хозяин в сопровождении двух половых с почтительно вытянутыми лицами сам поставил гостям две тарелки. Каши, словно полудохлым котятам, ломтик мяса, который комар унесет. Черемши не положил, дабы не пугать высоких гостей чесночным запахом. Во второй тарелке, которую поставил перед княжной, был крохотный ломтик рыбки. Наталья сказала саркастически:
— Для начала он отнял бедную девушку, увел к себе. Она избежала волков, это верно, но попала к тигру. Всеволод повернул голову к Даниле. Тому кровь бросилась в лицо:
— Не к себе. Я вернул ее родителям! Ей лет десять, не больше. Как можно?
Наталья, вяло ковыряя вилкой в рыбке, ответила сухо:
— Говорят, у гиляков можно. Недаром китайцы воспользовались этим. Да все мужчины готовы забыть про все запреты. Всеволод перевел непонимающий взгляд на сестру. Она вскинула красиво изогнутые брови. Насмешливые огоньки разгорелись ярче:
— Как, ты еще не знаешь? Весь город говорит, что я буду женой этого человека. Всеволод смотрел с недоверием, потом лицо его покраснело слегка: