Потом поняла, что и кому сказала, но ужаснуться не успела, потому как из-под пледа донеслось довольное:
— Вот прямо одни уроды? Вроде, принцы для попаданок задохликами не бывают.
Говори он серьезно, наверное, смутилась бы, но шутливый тон успокоил, и я просто улыбнулась, пристраиваясь на подлокотнике и принялась растирать левую ступню полукровки.
— Ну, почему сразу уроды? — тщательно разминая его длинные пальцы и получая от этого массу удовольствия, пробормотала. — Очень даже красивые мужики, но лучшее враг хорошего.
Я так увлеклась массажем, что едва не забыла о его предназначении. В смысле, о том, что лечу, а не просто щупаю. Но Толик и вправду простыл сильно, потому как пару раз даже застонал в подушку. Не громко, но я услышала и, опомнившись, натянула на узкие ступни шерстяные носки, которые вязала для них же к зиме.
Зачерпнув еще бальзама, взялась растирать икры. И выше… И еще выше…
Увы, за болезнью я не успевала, поскольку с каждой минутой другу становилось всё хуже. Он даже подушку закусил, чтобы не стонать, и вцепился в неё, как утопающий в спасательный круг. Самую выдающуюся часть полуобнаженного мужского тела, разделяющего ноги и спину, пропустила. Если честно, едва не растёрла и её, увлекшись, но вовремя руку отдернула, а когда начала растирать спину, послышалось сдавленное:
— Дуся, тебе же так неудобно. Садись.
К этому моменту я уже давно встала с подлокотника, ибо мои руки не бесконечны, а ноги у Толика длинные.
— Диван узкий, — возразила здраво. — Твоя спина его почти полностью занимает.
— Так ты на меня садись.
Я покосилась на… «разделительную» часть и покраснела. Странно, но последовать совету хотелось до дрожи в коленках. Тем более они, коленки то есть, реально едва держали. Я точно заразилась…
— А я тебя не раздавлю?
— Когда ты на женихов падаешь, тебя это не волнует. Или считаешь меня хлюпиком?
В его голосе промелькнула обида и пришлось реабилитироваться:
— Нет, ты даже сильнее, — призналась с тяжелым вздохом. — Только тебя жальче.
И, подобрав подол, всё-таки села верхом ему на попу. Уши горели, зато растирать спину и закаменевшие мышцы демона так было и вправду куда удобнее. Одно плохо — всё-таки простуду от опекуна подцепила. Бросило в жар. Я с трудом сдерживала стоны. И если бы только их! От желания поцеловать каждый изгиб, каждый кусочек гладкой кожи уже голова кружилась, а перед глазами все плыло. Или это тоже от простуды?
— Дуся, тебе нехорошо? — с преувеличенным участием спросил друг, и только тогда я осознала, что стон огласивший кабинет пару секунд назад был моим.
— Кажется, я тоже простыла, — прикусив губу, прошептала неуверенно и встала, полностью укутывая опекуна пледом.
Толик повернулся на бок и, приподнявшись на локте, прищурился.
— Симптомы? — уточнил требовательно.
— Жар, головокружение, слабость… — неуверенно перечислила и отвернувшись. Под пристальным взглядом серых глаз стало еще хуже. — Сухость во рту…
— А живот не болит? — хрипло.
Уф, то есть все же простуда? Если симптомы совпадают, значит…
— Раздевайся!
— Что? — обернулась я и уставилась на Толика.
— Снимай платье, я тебя тоже разотру, — пояснил он и сел. Нахмурился. — Только сначала подай мне рубашку. Мне сейчас лучше не вставать.
— Эм… все так плохо? — всполошилась. — И тебя ноги не держат?
— Не совсем, — загадочно ухмыльнувшись, он почему-то улыбнулся.
Неожиданно в голову робко постучалась здравая мысль. Я бы даже её впустила и обдумала, но почему-то казалось, это все испортит. Что испортит? Чем этому «всему» опасна одна-единственная здравая мысль? Я не знала, но решила, что простуда — очень даже весомая причина поддаться собственной попаданской природе и действовать по наитию.
— Ладно, — сглотнув, кивнула. — Только сначала ты отвар выпьешь.
— Мы выпьем, — с нажимом на «мы».
Спорить смысла не было, так что я разлила отвар из кофейника по чашкам. У отца в узком шкафчике, притаившемся в самом темном углу, на всякий случай всегда имелись не только чашки, но и бокалы вместе с запасом крепкого алкоголя. Ни разу не видела, чтобы он его пил, но и во время важных встреч меня в кабинет никто не звал.
Пока доставала посуду, пока разливала противопростудный отвар, Толик следил за мной странно пристальным и чуть ли не жадным взглядом. От этого кожа буквально горела под тканью светлого домашнего платьица, а голова кружилась все сильнее. Ощущение, будто сплю и чуть ли не со стороны смотрю на движения собственных рук.