— А что должно получиться?
— Ты мне нравишься, Поточка. Все должно быть иначе, но пока получается так, — ответил он.
— Я тебя не понимаю, — честно ответила Мируша, наблюдая за ним.
— Так вроде ясно говорю. Ладно, сейчас пока есть будем, заодно и поболтаем,
— сказал Силий. — Только за чайником схожу. Надо сюда постоянный принести. И посудой простой обзавестись. Уже начинает надоедать каждый раз все приносить от ложки до кружки.
— Я в столовой обычно ем.
— Ты там не ешь, поэтому и приходится кормить тебя здесь, а то с голоду помрешь.
— У меня сухарики есть, — ответила Мируша, но Силий так на нее посмотрел, что больше она спорить не стала.
Когда Силий вернулся, Мируша уже сидела на кровати и болтала ногами. В комнате стало тепло и валяться в кровати необходимость отпала. Да и такие разговоры, какие хотел вести Силий, лучше было встречать сидя. Так можно было себя уверенней почувствовать.
— Ты хочешь переехать ко мне. Жить под одной крышей, спать в одной кровати, — с ходу сказала она. — Правильно я тебя поняла?
— Хотелось бы, чтоб в будущем я мог тебя своей женой назвать, но до этого еще время должно пройти, — ответил Силий, ставя чайник и садясь на стул, рядом с печкой.
— Понятно, — растягивая слова, сказала Мируша. — А пока ты хочешь просто под одним одеялом погреться.
— А пока я хочу всего лишь за тобой поухаживать. И тебе не одеяло греть надо, а комнату. Для этого печку дровами топить надо, а не сопеть под одеялом в холодной комнате, — ответил Силий.
— Силий, если честно, то ты хороший мужик, но не мой. Может я и вызываю у тебя жалость, желание защитить, какие-то может отеческие чувства, но не надо все это путать с другими чувствами, — ответила Мируша. — Твоя забота приятна, но я не вижу тебя рядом с собой.
— Уж поверь, но я не вижу в тебе дочку, — он усмехнулся. — И не жалость это. Была бы жалость, то мысли были бы другие.
— Какие?
— Другие, — ответил он.
— Тебе может быть любопытно. Хотя… — она задумчиво прикусила губу. Достала из кармана дольку сухого яблока и начала его смаковать. — Ты меня раньше не знал. Поэтому тебе все равно. Да и женщин одиноких в крепости много. Любую бери. Чего-то я тебя не понимаю.
— А я тебя не понимаю. Бормочешь себе чего-то под нос.
— Пытаюсь тебя понять, — ответила Мируша. Наклонив голову набок, она внимательно посмотрела на Силия. Тот вопросительно поднял брови.
— Чего?
— Придется все так проверять, — горько вздохнув, ответила Мируша.
Она встала с кровати и решительно подошла к Силию. Ему на миг показалось, что так солдаты на вражескую крепость идут. Мируша положила ладони к нему на плечи и посмотрела в его глаза, словно давала время передумать. Он же решил выждать, что будет дальше. Меньше всего он ожидал, что она наклониться к нему и поцелует. Уверенно, решительно, как баррикаду какую взять решила. Такая проверка ему точно по душе пришлась. Он прижал ее к себе, продолжая поцелуй, который Мируша, уже хотела прервать. На какой-то миг все перестало существовать. Была только она и больше ничего. Ее тихий удивленный взголос, который тут же затих под его губами, теплое тело, которое так близко прижималось к нему, аккуратная грудь, что приятно ложилась в ладонь. Дурманящая кожа, что так и
манила прикоснуться, поделиться своим теплом.
Что-то во всем этом было дикое и неправильное. Он оторвался от ее губ и посмотрел на раскрасневшееся лицо. Почему-то они лежали на кровати. Мируша посмотрела на него сквозь полуприкрытые глаза, в которых пыталась скрыть страх. Кофта была задрана и открывала ее белый живот. Она даже не делала попыток прикрыть его, сопротивляться. Только вцепилась крепко в его плечи. Сейчас он чувствовал через ткань ее ногти, что впились ему в кожу, но не могли отрезвить, избавить от затмения, которое накрыло, стоило ей оказаться в его объятиях.
— Я не хотел тебя напугать, — он сам понимал, что это слабое оправдание, но другие слова не шли.
— Никогда не думала, что в вас, Силий, столько огня. Чуть не сгорела, — ответила Мируша. Дыхание сбито, страх в глазах не прошел, но она упрямо продолжала смотреть на него. — Мне часто говорят, что я наступаю на одни и те же грабли. Что я виновата. Надо быть тише и скромнее. Но так проще правду узнать, чем мучиться сомнениями. Я хочу до конца узнать.
— Что? — спросил он, опять не понимая ее. Она с трудом разжала руку.
Провела ею от его плеча до сердца. Забралась в вырез свитера.