— Слов нет. А когда ты его выпустил?
— Так люди кто креститься начал, кто какие-то заклятья бормотать. Ведром холодной воды его облили на морозе, кто-то стакана самогонки не пожалел. Самый верный способ был от бабы Клавы: она его скалкой огрела. Теперь сказала будет всегда носить это грозное оружие. Ко мне дочка прибегает. Попросила чего-то с этим сделать. Ну шепнул парочке нашим сплетницам, что зять не оборотень, а человек с буквы М. Пару похождений его описал, как он руки распускает и заливает. Завтра крепость будет обсуждать его аморальное поведение. Не знаю, что из этого лучше, но скалкой убивать вроде должны перестать.
— Любят у нас сплетни.
— Так давай это на руку использовать. Плюс своим поведением пример подадим. Нам еще молодежь растить. Вон они бегают по двенадцать — четырнадцать лет. Потом раз и уже восемнадцатилетние парни стоят, которые уже сейчас учатся, как вести себя с девчонками на нашем примере. А что они видят? Как беременную в углу зажимают?
— Ты прав, но поменять все это сложно.
— Так жизнь всегда сложная штука. Но это не значит, что надо сидеть и ничего не делать.
Силий выглянул в окно и увидел, как по стене к нему быстро идет Мируша. Решительно так. Он даже подумал, что чего-то случилось. Хотел выйти к ней, но не успел. Дверь резко открылась. Она влетела вместе с морозом.
— Я вела себя сегодня отвратительно. Извини. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я голову так не теряю. И не изображаю из себя капризную девчонку. Долго думала из-за чего так себя вела. Наверное, я испугалась.
— Я понял это с самого начала. И не надо было так переживать, — ответил он.
— Хорошо, — она кивнула своим мыслям, повернулась, собираясь уйти.
— Ты только за этим приходила? — спросил ее Силий.
— Да. Подумала, что надо извиниться. Глупо как-то все вышло. Некрасиво, — ответила она, только сейчас заметив Весия. — Ой, князь, а я тебя и не заметила. Морозная сегодня ночь.
— Морозная, — ответил он.
— Надо сегодня комнату согреть, — рассеянно сказала Мируша, уходя из сторожки.
— Чего-то она сегодня не в себе, — заметил Весий.
— Потому что привычный мир ломается, вот и не в себе, — ответил Силий, поглядывая в окно. Мируша остановилась на стене и смотрела в сторону леса. — Пойду пройдусь. У меня как бы дежурство.
Он вышел на улицу. С Весием можно было еще долго обсуждать как и что, но для Силия это было как-то второстепенным. Мируша волновала больше. Он подошел к ней.
— Чего грустишь?
— Нет. Не грущу, — ответила она, вздрогнув. — Задумалась.
— О чем? О снах, сапогах и яблоках?
— Какая у меня скучная жизнь, — рассмеялась Мируша.
— Тут я с тобой поспорю. Вот у меня скучная. А у тебя очень даже насыщенная,
— возразил Силий.
— Я не понимаю, тебя, себя. Этот мир.
— А не надо его понимать, — ответил Силий.
— Как же тогда жить, когда ничего не понимаешь? — она посмотрела на него.
— Целый день я пыталась понять, почему мне то злиться хочется, то плакать, а то смеяться. Ты на меня плохо влияешь.
— А мне кажется, что хорошо. Тебе страшно. Ты же как комок эмоций, который в любой момент стремится выплеснуться наружу, — ответил Силий.
— Это плохо.
— Это нормально, — он обнял ее за плечи.
— Со мной сложно. И с тобой сложно.
— А ты думай поменьше. Тогда и сложностей не будешь замечать, — он поцеловал ее в щеку.
— Щекотно, — поежилась Мируша.
— Холодная вся, как снегурочка.
— А мне не холодно. Рядом с тобой тепло. Но ведь это не любовь. Я не люблю тебя. Ты мне даже не нравишься.
— Хочешь себя в этом убедить?
— Хочу, — ответила она. — И тебя заодно.
— Как хорошо, что я это все не слушаю.
— Как это так? Я все в пустую говорю? — она повернулась к нему.
— Тебе нравится говорить, так говори. Но если это ерунда, то зачем мне ее слушать? — невозмутимо ответил Силий.
— Ты!
— Я. Что еще?
— Ты от меня устал, — сказала она и собралась уйти со стены, но он ее поймал за пояс куртки и потянул на себя, резко разворачивая. Поцеловал.