раздражение…
В таком настроении она и вернулась в крепость. Как раз начало темнеть.
Сложив свежие сосновые ветки в лекарской, Мируша оставила себе одну и пошла в комнату, надеясь, что уже все ушли оттуда.
— Птичка, я тебя потерял, — Силий обнял ее за плечи. Наклонился к ее щеке. — От тебя сосной пахнет.
— За ветками ходила, — ответила Мируша. — Будем витаминный настой делать.
— Вся в делах и заботах, — прошептал он, целуя ее в холодную щеку. — И замерзла. Пойдем отогреваться?
— Силий, не надо. Я ведь все понимаю.
— Хорошие слова. Обычно с них начинается что-то додуманное и перевернутое.
— Это как? — покосилась на него Мируша.
— А так. Ты чего-то придумала и будешь доказывать, что так и было. Сразу говорю, что не было. Даже не думал ни о ком, кроме пропавшей Птички. Чуть за тобой не кинулся в лес, но потом решил, что надо подождать, когда вернешься. Ты женщина умная и разумная. Глупостей не натворишь.
— Мне надо было отдохнуть, — ответила она.
— Я так и понял.
— Чем закончилась история?
— Ничем. Даша ушла к себе. Какие-то подруги набежали. Теперь обсуждают, что все мужики подлецы. Мы с Тихоном плавно ушли, пока и нам не влетело под горячую руку. Ушел и ушел. Так нам же проблем меньше.
— Я думала, что ты с ней останешься. Помогать будешь, — призналась Мируша.
— Так никто от этого не отказывается. Помогать — это же не значит делать все. К тому же у нее своя жизнь, у меня своя. Вот чего мне было сейчас делать?
Гнать ее подруг и говорить, что она сама виновата? Так Даша вроде понимает, только не признает это, но понимает. Я тогда не вмешивался в ее жизнь, не собираюсь и сейчас. Видел, что не тот человек. Предлагал подумать и не торопиться. Но она уже ребенка ждала. Ума на это хватило, значит и как жить разберется.
— Сурово ты с ней.
— А как иначе? Вот видишь, что человек ошибку совершает. Скажешь ему об этом в лоб, так тебе ответ — не лезь в чужую жизнь. Промолчишь — виноват. Саша видела это до того, как начиналось. Она замечала кто с кем перемигивается, переглядывается и сразу сажала за стол, чтоб разложить весь расклад с последствиями этих переглядываний. А когда она сгорела, быстро так, то я растерялся. Не готов был к этому. Дети сами по себе жить стали. Меня же из жизни выключило. Может Даша в объятиях этого парня пыталась от проблем забыться, пока я заливал? Кто там это поймет? Когда она замуж за него собралась, я уже в ее глазах авторитет потерял. Другим же было все равно.
— Неправильно это. Вот так отворачиваться.
— Но и давить нельзя. Уже взрослый человек. Должен головой думать сам. Это не ребенок пяти лет, которого можно остановить, а взрослый человек.
— Я думала сегодня на эту тему. Вот любишь человека, желаешь ему добра. Стараешься его уберечь от неприятностей и своей заботой душишь. Лишаешь его возможности совершать ошибки. А потом он теряется, когда сталкивается с трудностями. Наверное, если любишь, то надо отпустить и оставаться рядом? — она посмотрела на Силия.
— Согласен. Отпустить и быть рядом. Сложная задача, — ответил Силий. Они зашли в комнату. Он помог ей снять куртку. — Не давить, не навязывать свою волю и быть всегда рядом.
— Ты ведь это не только про воспитание говоришь? — спросила его Мируша.
— Не только, — наклонившись к ее губам, прошептал он.
— Хватит, — уворачиваясь, сказала Мируша и выскальзывая из его рук.
— Чего это хватит? — усмехнулся Силий, а глаза остались серьезными. — Из-за того, что сейчас светло и я твои шрамы увижу?
— Мне бы еще в баню сходить не помешало, — ответила она.
— Тоже дело, — согласился Силий. — А я уже думал, что ты опять про свои царапки заговоришь.
— Это не царапки, — возразила Мируша.
— Как увижу, так оценю. А пока ничего не могу сказать по этому поводу, — сказал Силий.
— Вот для тебя все смешно. Но ведь это не так…
— Не будем спорить, — остановил ее Силий. — Сейчас пообедаем, а потом у меня будут дела.
— Какие?
— Разные, — усмехнулся он.
— Не хочешь говорить, так не говори.
— А ты по пустякам не обижайся. Надо Весию с одним вопросом помочь.