— Не знаю, само получается, — почесал голову Силий.
— Вот и пусть получается дальше, но официально. Ты ведь должен был быть князем, если бы не пил.
— Я и сейчас могу сорваться.
— Не сорвешься. Мируша не даст. Но кроме тебя я и не знаю кому еще предложить. Борис?
— Вот только не надо его. Его бы с Василием местами поменять. Пусть дальше солдатами руководит. Но люди в крепости — это не солдаты. Тут другой подход нужен, а он этого не понимает.
— Или посмотреть кого-то не из дружины. Мы все солдат притягиваем в княжение. Но мало кому это интересно. Вначале учим мечом махать, в седле сидеть, а потом сажаем мешки с зерном считать.
— Думаешь власть разделить? Воевода на защите крепости…
— Воевода и князь — гражданские, а дружинники — военные. Чего мы всех под одну гребенку ставим?
— Подумать надо. Но идея здравая. Взять мальчишек и девчонок тех кто поумнее. Подготовить их. Вырастить надежную смену, которая будет знать для чего им это надо. Но нужно заручиться поддержкой десятников.
— Заручимся. Они поддержат. У нас хуже наказания нет это княжить.
— Странно что такая реакция на княжение, — заметил Силий, сам же начал думать, как все лучше провернуть. — Мируша. Народ ее может не принять. Они и так ее недолюбливают.
— Сказка о Золушке. Народ такое любит и еще долго вспоминать будет.
— Мируша не согласиться.
— Это ее место. Лучше нее никто с этой должностью не справится. Хотя она и рассказывала, что дичком росла, но где-то научилась с людьми ладить. Если бы не сплетни Бориса, то она неплохо бы здесь прижилась. Я недавно слышал как уже стали про нее всякую ересь останавливать во время разговора. Нормальная женщина. Только затравили. И люди постепенно стали это понимать. Может уважать начали после того, как ты очнулся. Знаешь, как считают, мол, она тебя в порядок привела.
— Да плевать как считают, главное, чтоб эта травля закончилась.
— Она считай закончилась. Тебя уважают. Против не пойдут. Даже несмотря на то, что в запои был, народ тебя любит и понимает, чему была причина.
— Вначале собираем дружинников и обсуждаем с ними все изменения. Если они добро дают, тогда отпустим тебя в отставку. Но ты уверен, что она тебе нужна? Может пока не стоит так рубить сплеча?
— Надо признавать, что это не мое место, — ответил Весий. — Мечом махать все же проще.
Мируша лежала на кровати. Было уже поздно, а Силия не было. И куда делся? Может пошел на дежурство? Кого-то заменить нужно было, а ей не сказал? Или к дочери заглянул. В последние несколько дней он только и делал, что где-то пропадал. Они почти не виделись. Силий возвращался поздно. Даже от ужина отказывался. Сразу спать заваливался. Сказка подошла к концу? Возможно. Переживала ли она по этому поводу? Не особо. Только было скучно в комнате сидеть. А на кухню идти не хотелось. Пусть люди и перестали ей гадости в спину шептать, а все равно не хотелось.
— Не спишь? — в комнату вошел Силий.
— Тебя жду, — ответила она. — Вот думаю закрыть дверь и спать лечь или тебя дождаться. Пока решила последнее.
— Надо было решить некоторые проблемы. Что поделать, если работы в последние несколько дней столько, что не знаешь, как со всем справится.
— И что за работа? Может помогу? — спросила Мируша.
— Весий отставку готовит, — ответил Силий. — Вот и решаем как дальше быть. А тут столько проблем повылезало, что остается только за голову схватиться.
— И кто теперь будет на его месте?
— Пока неизвестно. Завтра к празднику решим.
— Борис наверное.
— Не обязательно. Все менять надо, птичка. Этим мы и занимаемся, — ответил он. — А пока будем тебе кофту шить.
— С ума сошел? Спать надо. Ночь на дворе.
— Завтра праздник. Сапоги готовы, а черной кофты нет.
— Да ладно. Я и в серой потанцую.
— Нет. Сама говорила, что с черной кофтой замуж точно выйдешь. Черная кофта, красная юбка и удобные сапоги. Вот завтра и не отвертишься, — он достал из-за пазухи кусок ткани. — Ты говорила, что хорошо строчку делаешь. Вдвоем быстро управимся.
Мируша в этом сомневалась, но спорить не стала. Они сидели вместе за столом и кроили кофту. Она смущалась, когда он снимал мерки. Такое ощущение, что они и не жили вместе. Силий только улыбнулся, заметив ее румянец на щеках.