Люсьен жестом остановил меня:
- Это место занято, мадмуазель.
- Мадмуазель? Люсьен, друг мой, о чем вы?
Обалдевший, возвращенный к реальности звуком моего голоса, Люсьен остался передо мной нем и недвижим. Надо сказать, было от чего удивляться.
Морисет взяла меня в свои руки.
На меня смотрели все.
Изящно покачивая бедрами, я пошла к своему столику посреди ошеломленного молчания. Я прекрасно себя чувствовала в своих утыканных рубинами джинсах. Я не уставала созерцать золотистую кожу своего живота. И потом я стала на шестнадцать сантиметров выше. Я уже дважды упала, но, к счастью, ничего себе не повредила. Я повернулась и села лицом к публике. Я запустила руку с ультрамариновыми ногтями в белые кудри своей сумасшедшей растрепанной шевелюры и заказала у Люьсена бокал Шампанского. Я была совершенно счастлива, хотя и немного неуверена в накладных ресницах, которые заставляли меня все время моргать.
«Миди Либр» лежала на многих столиках. Я была спокойна. Никакой опасности, что кто-то узнает добродетельного муравья в скандальной стрекозе, которой я стала.
Уф! Самое время. Когда впереди осталось мало молодости, это не лучший момент, чтобы разбазаривать ее.
- Скажи-ка! Мерси Аспро! - произнес Люсьен, ставя передо мной искрящийся бокал.
Я взяла его за запястье и принудила наклониться ко мне.
- Я действительно вульгарна?
- О-ля-ля! - сказал он уважительно. - А почему вы мне все время подмигиваете?
- Накладные ресницы, - обьяснила я. - С непривычки.
- Жаль. Я стал бы делать вам непристойные придложения!
Это было очень трогательно. От входа, в клубничной блузке и малиновых брюках, на меня смотрела мадам Пакэн. Соблазнитель развернул свой стул на четверть оборота и не покидал меня глазами. Впервые Селеста оставила своего Тинтина-алиби. За столом многочисленной семьи дети прекратили есть. Немного встревоженные прекрасные фиалковые глаза улыбались мне. Мадам Пакэн исчезла и за лаврами я заметила току Шеф-повара.
Они еще ничего не видели! Подождите, пока я вытащу Мерри-Лук, золотую цепочку, жуткие шейные платочки и шорты с бахромой!
Потом, надо признать, с безразличием, свойственным толпам, каждый вернулся к своей тарелке. Все казалось мне восхитительно вкусным! Я все время улыбалась, мне захотелось спеть за десертом. И меня ужасно огорчало, что за столом многочисленного семейства дела шли все хуже. В этот раз конфликт столкнул не поколения, а отца и мать. Сколько ей могло быть? Старшей дочери где-то около пятнадцати. Четверо остальных - между двенадцатью и тремя годами. Этой женщине было, наверное, лет тридцать шесть, но она была опухшая от усталости, белая от отчаяния. Ситуация становилась все серьезнее, тон повышался. Дети считали словесные удары, наносимые друг другу родителями. Соседние столики затихли. Вдруг женщина закричала: “Я больше не могу! Ты что, не видишь что я больше не могу!”, разрыдалась и бегом бросилась ко входу в отель, прижимая столовую салфетку к залитому слезами лицу.
- Жозет! - заорал ее муж, бросаясь вдогонку.
Я была счастлива, что здесь нет англичанок, сцена была непристойная. И эти несчастные малыши остались одни…
Шлеп! Хлебная корка шмякнулась о мою щеку. Чайная ложка полетела за пределы террасы, упала на шоссе и была тут же расплющена проходящей машиной. Кубик льда вторгся в бокал соблазнителя, и его белая фланелевая куртка жадно впитала выплеснувшееся красное вино. Мой враг, юный корчитель рож, взял ситуацию в свои руки, и младшие братья доблестно вторили ему, бомбя пансионеров всеми снарядами, которые попадались им под руку. Большая девочка попыталась воспротивиться этой вакханалии и получила лужицу пюре прямо в лицо.
Это было слишком! Одним движением руки я оттолкнула столик. Забыв о шестнадцати с половиной сантиметрах каблуков я без единого неверного шага прошла до большого стола и села на место матери, блокировав на лету полную соуса тарелку.
- Ты не моя мама! - закричал мой враг.
- Какое счастье! - закричала я еще громче.
- Убирайся! - заорал он.
Я ответила оплеухой справа, поймав его, когда он сам замахивался на меня, и вырвав у него самурайский крик.
- Ты плохая! - пробормотал он в страхе.
- Очень плохая! - согласилась я, надеясь, что не искалечила его и засунула ложку пюре в рот самого маленького.
- Я сострою тебе рожу, - пригрозил мой противник.
Я презрительно рассмеялась и просто завернула губы.
- Нет! - заорал несчастный, закрывая лицо, чтобы больше меня не видеть.