- Ах, ах! Сейчас неплохо поорудуем вилкой, а, моя рыбка ротанчик? Нам на пользу морской воздух?
- Мне все на пользу, Люсьен! Я хочу айоли, вина, жареного хлеба, масла, соуса из анчоусов, маслин и галету!
Люсьен записал заказ с самым серьезным видом, выразил сомнения в возможности доставить весь товар, но пообещал, что котелочек у меня будет хорошо наполнен. Он удалялся к кухням, и тут раздался громкий женский крик.
Люсьен резко обернулся и спросил меня:
- Что с вами?
- Что “Что со мной”?
- Это не вы кричали?
- Да нет же!
Другой крик. Мы посмотрели друг на друга. Это с верхних этажей… мелодичные стоны, обрываемые пронзительными жалобами. Все подняли головы, кроме двух англичанок, они уже ничего не слышат, кроме звона Биг Бена ….
- ЖААААН!
Первым взрывается смехом Люсьен. Я кусаю губы, потом прекращаю бороться. Люди неистовствуют. Наша веселость покрывает звуки шумной страсти фиалковых глаз и мытаря. Мои накладные ресницы отклеиваются, я кладу их на край тарелки, щеки у меня черные от туши. Англичанки доверчиво смеются, счастливые, что участвуют в неком забавном старинном французском обычае. Соблазнитель поворачивается ко мне и пытается поймать мой затуманенный слезами взгляд. Мадам Пакен приходит из регистратуры, удивленная, но довольная что все так веселятся:
- Люсьен! Через минуту - шампанское и лангуста в пятую комнату!
Она не может понять, почему люди находят этот заказ таким смешным и бьются головами о столы. Тогда Люсьен кланяется величественно, как в Комеди Франсез и провозглашает:
- Мы с вами посреди постыдного дебоша!
И под изумленным взглядом своей хозяйки и гром апплодисментов выходит через заднюю дверь.
- …гранатовое дерево всегда покажет тебе путь…
…но где он, этот гранат, о котором я в детстве думала, что это “она” - граната - взрывное устройство на берегу Камарга?
Я была уверена, что никогда не найду дороги. Цивилизация смешала все пути. Столько домов, стен, асфальта, камней, поставленных там, где раньше рос чертополох и дикие лилии…
Какой ужас, если я сделаю круг и снова окажусь с Вертером перед бассейном ресторана-ранчо, полного гнедых лошадей! Бедный Вертер, он пришел на место свидания в 8 часов утра.
- Вас нетерпеливо дожидается молодой человек! - сказала мне Кристина.
Не знаю, какая муха ее укусила, эту Кристину, но она не захотела отпустить со мной Селесту. У малышки глаза были полны слез…
- Нет! Я сказала - нет! Значит - нет!
Сжатая, официальная, нудная.
- Ты уже достаточно докучала даме вчера!
Докучала даме? Что позволяет ей…
Черт! я не найду дороги!
И вдруг я увидела его.
Зажатый между уродливой каменной кладкой и металлической оградой, но все еще стоящий.
Гранат.
Живой межевой столб показывал мне дорогу своими плодами, еще близкими к цветам.
Потом нужно было только ехать вдоль мертвого рукава зеленоватого канала и чьих-то красивых владений, где деревья скрывали дома. Поля спаржи. Виноградник. Сосны. С розовой, завуалированной акацией крыши на нас смотрят два павлина. Самцы взлетают, оскорбленные и великолепные.
Это было только начало настоящей красоты. Нам предстояло вернуться на века назад.
- Вы поехали по дороге со встречным движением! - вдруг встревожился Вертер.
- Это значит, что я на правильном пути.
Дорога из соли и глины. Земля уступила место песку, воде. Машина ехала по тонкой дамбе, поднятой между квадратными лужами, старинными солончаками, где птицы поднимались, шумя розовыми и серыми крыльями. Пухлая нутрия пересекла дорогу перед колесами и нырнула в рыжую воду.
В этих плоских землях все кажется миражом. Размеры и обьемы - иллюзия. Этот лес вдали - быть может, это только пучок травы? Море исчезло, но, может быть, оно притаилось, ворча, с пеной на губах, за этой легкой дюной? И вдруг - вот он, лес, прилепившийся к земле, как огромный мох, причесываемый ветром с рождения первого дерева, весь склоненный к востоку, будто кляняясь началу дня.
Надо остановиться, потому что здесь закрыто - невинный барьер, его даже коровы смогут открыть. Мы въехали, закрыли за собой. Снова забрались в машину. Это был другой мир. Земля, покрасневшая от сосновых иголок, освеженная тенью, с углублениями, зелеными, как край источника.
Вертер молчал.
Мы были далеко от лесов-храмов германской Священной Римской Империи. Здесь Аполлон своей рукой посадил мирты и розмарин, осветил их своими лучами и заставил асфодели пробиться из тины.