Человек хорошо знает, что его только терпят в этом святилище. Он входит на цыпочках, чтобы не потревожить тайны. Нимфы и дриады спокойно живут в этом своем последнем прибежище. Трава, растущая здесь, священна: убор и пища бога.
Бога, явившегося нам за поворотом дороги.
Огромный, черный, спокойный.
Бык смотрит на нас, потом без спешки поворачивается. Чего ему бояться? За что он мог бы держать на нас обиду? Он не знал несчастий.
Лес становится светлее, его прорезают широкие поляны: иногда зеркала воды, иногда земля, потрескавшаяся от зноя. Варианты Начала, моменты генезиса, слияние четырех элементов.
Мы находимся в самой старой части Камарга. Совсем близко отсюда лежит берег, где высадились изможденные женщины, принесшие нам Кровь и Слово Христово ( В провинции Камарг, есть небольшое, но очень старинное место - Сан-Мари-де-ля-Мэр. По легенде туда в 40 году нашей эры была выброшена на берег лодка без весел и паруса с беженцами из Иерусалима. В лодке находились Мария (сестра Богородицы), Мария Саломея, мать апостолов, Мария Магдалина и Лазарь (тот самый, которого воскресил Христос). Две Марии остались в Сен-Мари, Лазарь позже стал первым Епископом Марселя, а Мария Магдалина ушла в горы, в Сент-Бом, где и прожила в пещере около 30 лет, до самой своей смерти.)Именно здесь, в этих соленых песках Дельты, в этом подарке ветра, в этой победе над морем Крест укоренился и расцвел над Европой.
Вертер все молчал.
Я остановила машину в расщелине, под тенью дикого тамариска. Мы ехали с открытыми окнами, но только мы вышли из машины, нас обхватил аромат времени. Такое качество танцующего воздуха, такая почти музыкальная вибрация атмосферы, такой туман радости, я думаю, можно встретить только в Камарге.
Вертер посмотрел вокруг и начал со своим швейцавским акцентом:
Amo de longo renadivo
Amo jouiouoso e fiero e vivo
T’apelo, incarno te din mi vers prouvencau!
Мне было стыдно, что я не могу продолжить поэму Мистраля. Чтобы не остаться в долгу, я подарила море. Оно было здесь, совсем близко за горкой. Ни корабля, ни паруса. И на белом песке - никаких других следов, кроме птичьих. Начало мира. Вдруг воздух заворчал: дикие лошади выскочили из леса и миновали нас не глядя, гривы по ветру, сопя, они ускакали вдоль моря в бахроме пены, орошающей их шкуры.
- Я чрезвычайно голоден! - сказал Вертер с той же убежденностью, что Поль, когда обещает, что вот-вот грохнется в обморок.
Я обнаружила, что тоже голодна. Можжевельник предоставил нам более серьезную тень, чем тамариск. Кристина надавала нам в дорогу деликатесов. Без сомнения, в благодарность за вызволение кранов.
Мы мало говорили. Я чувствовала, что Вертер хочет впитать в себя все, что учил наизусть под сводами библиотеки Санкт Галлена. Я ничего не могла ему рассказать. Я только открыла ему дверь святилища. Он знал, что Грааль был пронесен здесь, а потом затерялся в тумане Севера. Он знал, что Марта укротила Тараска своей лентой (Легенда о драконе, который был укрощён Святой Мартой, стала распространяться в Провансе в XII веке и была связана с появлением здесь в 1187 году священных реликвий, связанных со Св. Мартой. Дракон был поражен прекрасным пением святой и уснул у ее ног, а она надела на него ошейник из ленты) Он знал, что Мистраль подарил хуторской девчонке бессмертие. Если бы он мог пересечь Рону, добраться до Ваккарэ, если бы он мог встретить Чудище (Чудище из Ваккаре - персонаж, напоминающий Пана, рогатый человечек с козлиными ножками, по легенде живущий в пруду Ваккаре), он бы протянул ему дружескую руку, чтобы вытащить его из тины и вернуть его радости, музыке цикад и полету розовых фламинго - этих летающих цветов Маркиза.
- Я такой везучий, что ваш дедушка охотится здесь! Ох! Я больше совсем не могу говорить по французски! - сказал он, обеспокоенный строением фразы.
- Он с наслаждением ел айвовый мармелад.
- Айвовый мармелад? Что это за фрукт?
- Он похож на яблоко, на грушу, и его нельзя есть сырым.
- Айвовый мармелад… это вкусно!(потом он спросил меня Вы пойдете плавать, мадам?
Мадам! Есть чем рассмешить лесных божеств! На мой вкус он был немного церемонным, но я предпочитала это слишком свободной манере некоторых молодых, вы знаете: пикировки, тыканье, “ну, толстушка моя” - и хрясь! - хороший шлепок по спине. Я сказала ему, что полежу на солнце, что поплаваю попозже, и что не надо звать меня мадам, что меня зовут Людовика, что это античное имя, что это римское имя и оно полностью соответствует обстоятельствам.
- Это потому, что я не много вас знаю, поэтому я не осмеливаюсь, - сказал он серьезно, снимая штаны.