Пойти танцевать! Идея ребенка, который верит, что утолит сердечную боль, дав вам карамелек.
Я поблагодарила, помотав головой. Теперь мне не терпелось его покинуть.
- Я уверен, что вы придете, сказал он.
Он стоял на шоссе, и я смотрела на него в последний раз. Он был действительно красив и чист, и мне было приятно знать, что он существует.
- Прощайте, - сказала я.
- До скорого, - ответил он.
До скорого? Какая наивность! Скоро я буду спать. Я буду спать прямо сейчас. Я не пойду ужинать. Я пойду ложиться. Спать. Никого не видеть…
Нет, я никого не хочу видеть! Ни улыбку Селесты, ни Люсьена, который с антильским акцентом обьявляет, когда я прохожу мимо, что “В этот том сапрещено входить светным!”
Как этот тип меня раздражает! Вечно ему надо всех смешить! Мне не смешно, совсем не смешно. Спиной я угадываю его удивление. Действительно, до сих пор я всегда была готова расхохотаться, как только он откроет рот. Так вот, сегодня ничего не выйдет! И пусть не вздумает приносить мне вербену в утешение! Кстати, я закроюсь и не буду отвечать!
Пойти танцевать! Только этого не хватало! Кретинка! Старуха! Только подумать обо всех тех глупостях, что я накупила у Морисет! Их невозможно носить! Даже Вивиан не осмелится их надеть! А ведь у нее как раз тотвозраст. А у меня возраст Жинет. Мой возраст, чего уж там. И похоже, эта стерва еще на год моложе меня! Она ужасна. Нашел панацею! Пойти танцевать! Женщина в возрасте Жинет! Вы грезите, юный Вертер! Я лягу, накроюсь с головой одеялом и попытаюсь ничего вокруг не видеть. И в первую очередь себя…
Раскудрявилась!
И еще, я не буду ужинать!
Мне ничего не хочется. Мне ничего не хочется. Ничего. Ничего. Ичего. Го.
И еще, я не позвоню домой!
Как мне все надоело!
И еще, я голодна! Но я не буду есть. Так мне и надо.
Так мне и надо? А надо ли мне это? Кому это надо?
Случалось мне принимать решения и поумнее…. Пахнет руем и рыбным супом, а рыбный суп здесь - коронное блюдо шеф-повара. Я умираю с голоду. Я в агонии….
Давай, спи! Кто спит, тот ужинает.
Глупости, которым вас учат в детстве остаются с вами всю жизнь!
Кто спит, тот ужинает!
Жан, я хочу домой!
Твое имя освобождает меня, и я взрываюсь, как летняя гроза, я обрушиваюсь, я обваливаюсь, я рыдаю на сто лет вперед. Мне сделали больно, через меня обидели тебя, а тебя не было, ты не смог защитить меня, потому что я тебя бросила. Но с этим покончено, я возвращаюсь, завтра я еду домой. Да, это решено в момент. Я выздоровела. Мне снова хочется рубить лук, понимаешь, подметать кухню и жарить блины…
Нет, мне хочется тебя.
И я клянусь тебе, что на этот раз полог может сколько угодно падать нам на головы… что я говорю “полог”? Небо! Само небо может обвалиться на нас, я не двинусь. Я хочу умереть, прижавшись к тебе.
О, женщина, запрограммированная, как планета, с твоими циклами, лунами и приливами слез, с сияющим лицом, или с темным, ты вращаешься вокруг него круг за кругом. Ты говоришь о свободе, не зная, что для женщины свобода - это могила или одиночество. Ты расправляешь крылья, а потом возвращаешься…
Конечно, я говорю вам о любви. Те, которые не любят, которые не любят любить, у которых нет необходимости любить, они, возможно сильнее меня?
А я люблю Жана. И Жан любит меня.
Несчастный, варивший макароны в холодной воде, потому что его оставила жена…
Я переключаю радио в изголовье пальцами ноги. Сложно, но забавно. Надо сказать, мне уже лучше. Готово, заработало! И еще раз, «бабуля беременна»… Да я прекрасно справляюсь ногами!.. Я нашла Испанию… я пролетаю над Алжиром… я возвращаюсь во Францию…
“…рвом ряду особенно блестящего сегодня зала оказалась великая певица Серафина Козетта Сангрия…”
Погоди-ка!
“…в сопровождении дирижера Жана Мартеля…”
Что?!
“И нам посчастливилось встретить их позднее в Дон Жуане, где, перед тем, как продегустировать перепелку с паштетом, они поделились с нами своими проектами…”
Ох!
“Так вот, для начала, этой зимой будет La Forza del Destino ”…
Голос Сангрии в моей комнате!
“…потому что я обожаю Верди и потом потому, что я обожаю этого!”
“Этот” - уточняет журналист, - это Жан Мартель!”
Я догадалась.
“А кто же еще?” - сказали мы обе хором. Я от этого онемела, а она продолжала:
“Я думаю, что скоро он станет самым великим. Поэтому я его не оставлю! Я не хочу, чтобы другая дива забрала его у меня!”