— Вам его вкуса не понять. Вы, тетя Марина, привыкли к своему мещанскому убожеству, а Гена из мира высоких идеалов.
Саша яростно защищала кавалера, но в душе не могла не согласиться с тетей Мариной. Манера Генки одеваться ее и саму приводила в оторопь.
— Смотри, как бы совсем он от тебя в заоблачные выси не улетел. Даже такой, я думаю, и тот долго возле тебя не удержится. Невезучая ты, Сашка, на мужиков.
— С чего вдруг?
— А того, что за журавлями в небе гоняешься, а даже Мишка — и тот от тебя ускользнул.
После этого неосторожного замечания тети Марины ссора заходила на второй круг и перемещалась вновь на территорию соседей. К ссоре подключался дядя Толя, извлеченный из комнаты на поддержку тете Марине. И скандал бушевал в стенах коммунальной квартиры иной раз далеко за полночь. Сашка сходила с дистанции раньше, а взрослое поколение расходилось по своим комнатам уже под утро, усталые, но довольные. Чувствовалось, что жизнь идет не напрасно: каждый день сражение и каждый день победа. Почему-то обе стороны в таких конфликтах чувствовали себя победителями, находились поэтому в постоянном тонусе, и по большому счету разъезжаться никто из старшего поколения особо не хотел. Странно, дико, но факт. Они привыкли к такой жизни, никакой другой не знали, а потому ее и не хотели.
Все изменилось после того, как Мишка нежданно-негаданно взял и укатил себе на ПМЖ в Германию. Познакомился по переписке с немецкой девушкой и укатил к ней на постоянное место жительства. Непостижимо, но факт. Сидя в тюрьме, Мишке удалось устроить свою личную жизнь куда лучше, чем Сашке, которая находилась на свободе и в передвижениях никак была не ограничена. Однако она до сих пор ходила в невестах, а вот Мишка теперь был надежно пристроен за добропорядочной немкой.
Мама Саши лишь вздыхала, растравляя раны до— чери:
— Даже Мишка пристроился. А ты все без семьи.
Тетя Марина торжествовала громче:
— И нашлась все-таки умница, которой приглянулось мое сокровище. Я знала! Я верила, что так и будет!
Дядя Толя ходил по квартире гоголем.
— Мишка-то мой — ого-го!
И не объяснял, что ого-го, — мол, и так ясно.
— Прошляпила ты свое счастье, Сашечка. Мишка-то теперь уже не твой!
Проклятый интернет сделал свое очередное черное дело, связав добропорядочную немецкую бюргершу и законченного уголовника и наркомана. Впрочем, на новом месте дела у Мишки пошли в гору. От наркотической зависимости его там вылечили. Жена купила ему машину и устроила на работу в бар, где и сама подрабатывала по вечерам официанткой. Когда Мишка получил свою первую зарплату в евриках, дядя Толя так зазнался, что общаться с ним стало положительно невозможно. Да и тетя Марина от него недалеко ушла.
Но Сашку занимало другое. Перед отъездом Мишка из квартиры выписался. Да и тетя Марина вскоре укатила к сыну, откуда прислала письмо с просьбой назад ее не ждать. Мол, и она в Германии нашла себе друга по сердцу. А пить густое баварское пиво куда романтичней, чем глушить дома водку с опостылевшим супругом. Такое бегство жены и сына несколько сбило с дяди Толи былую спесь. Он остался один. И Сашка усилила нажим, стараясь склонить соседа к продаже всей их коммунальной квартиры.
Деморализованный предательством ближайших родственников дядя Толя вроде как и соглашался, но неожиданным препятствием выступила мама самой Сашки.
— Здесь родилась, здесь жила, дай мне здесь и помереть, — заявила она дочери. — Никуда не хочу уезжать, хочу умереть в своих стенах. Помру, тогда и продавай метры. Не бойся, не задержу тебя.
Сашка оторопела, но, похоже, мама что-то такое предчувствовала, потому что и впрямь скончалась всего через полтора месяца после данного дочери обещания. Оплакав и похоронив маму, Сашка все же решила продать квартиру. И хотя все вокруг уверяли, что продать будет сложно, едва ли возможно, чудо случилось, и Сашка за свои две комнаты получила в свое распоряжение и собственность отличную трехкомнатную квартирку в кирпичном доме, пусть и не в центре, но зато возле метро. Дядя Толя тоже что-то получил: как знала Сашка, он поехал жить к сестре, которая соглашалась принять его у себя вместе с вырученными за продажу комнаты деньгами.
И вот теперь, закрыв за тетей Тамарой дверь, Сашка впервые в жизни оказалась в квартире, которая была ее полной и неоспоримой собственностью.
— Наконец-то!
Девушка прислушалась к себе. Что она чувствует? Может быть, уже наконец появилась радость? Но нет, радости по-прежнему не возникало. Было какое-то другое чувство, вроде тревоги. Но чего ей тревожиться? Сделка была абсолютно прозрачной, права собственности зарегистрированы в законном порядке, свидетельство о собственности, оно же выписка из единого государственного реестра, лежало здесь же. Откуда тогда взялась эта тревога?