Перед этим откровениям постоим молча, как перед величественной вершиной… А теперь дерзнём его дополнить: чтобы вполне понять и по достоинству оценить гётевского «Фауста», нужно не только в совершенстве знать немецкий язык, нужно с рождения жить в Германии и быть немцем…
Через несколько месяцев после смерти Лютера нагрянул с войском
Карл V. Ранее всё ему было недосуг: воевал то с султаном турецким, то с королём французским. Франциска I как раз в год женитьбы Лютера Карл V разбил в битве при Павии и взял в плен. Позор закончился выплатой двух миллионов золотых экю и четырёхлетним пленом двух принцев. Одним из которых, как мы с Вами уже знаем, был будущий король Генрих II, за любовными утехами которого подглядывала в дырочку его законная жена Екатерина Медичи, которая была внучатой племянницей папы Климента VII, который прилежно склонял свой слух к щебету воробушка Фиренцуола, который был соотечественником Франческо Гвичччардини, который родился в один год с Мартином Лютером, который женился на Катарине фон Бора.
И раз уж мы пришли к жене Лютера таким исторически-извращённым образом, скажу Вам, что одной жилось ей тяжело, и прожила она без мужа недолго. Умерла в результате несчастного случая, а перед смертью сказала: «Я приникну ко Христу, словно иголка, которую втыкают в пальто».
Явление в Саксонию Карла V многого католикам не дало, хотя мечом помахал император изрядно и страху нагнал. «Добрые» католики предлагали императору откопать прах архиеретика Лютера и сжёчь хотя бы кости. Но Карл сказал: «Я воюю с живыми, но не беспокою покой мёртвых».
Закончим так: ни огонь, ни меч уже не могли победить идеи Реформации. Лютеранская церковь в Германии была вскоре признана наравне с католической. И это ещё одна победа Лютера, за которую великому Реформатору положен орден (посмертно).
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-25-
Приветствую Вас, Серкидон!
Дёрнул меня чёрт выпить кофе, сознание накренилось, и выплеснулась следующая мысль: а ведь можно было продолжить брачно-благостное писание парой «Абеляр-Элоиза» и занырнуть аж в двенадцатый век. К тому же национальный ассортимент обогатился бы французской парой, а то всё – немцы да русские… Ну, это кабы не погорячился Ваш письмоштампователь и не предъявил этих супругов ранее…
Ныне, когда сознание прояснилось, понятно стало: кофе мне вреден. Во-первых, что сделано, то сделано, что отправлено, того не вернуть; во-вторых, писать о столь набожных и благочестивых людях под шапкой «Муж и жена – одна сатана» есть форменное кощунство; в-третьих, результативная часть жизни каждого из супругов (возьми что Абеляра, что Элоизу) прошла без помощи и влияния второго участника брачных отношений. А мы с Вами, Серкидон, речь вели о людях, которые долго жили вместе, которые терпеливо рука об руку шли по жизни и терпеливо выстраивали здание брачного союза. Супруга кирпичик подавала, а муженёк его укладывал.
О ком хотелось бы ещё? Да о многих, но поскольку запал у меня уже не тот, поскольку мне эти женатики поднадоели, позволю себе лишь «накернить» некоторые пары, а глубокой разработкой при желании Вы займётесь сами.
1. Габриэль Гарсия Маркес и его Мерседес. Но не «Бенц».
Они встретились на танцплощадке. Габи, преодолев робость, пригласил девушку на танец. Во время второго танца, уже окончательно влюбившись, юноша сделал предложение руки и сердца. Скромно и скудно, просто взял и брякнул: «Будь моей женой». Девушка ответила: «Папа говорит, что ещё не родился человек, которому я отвечу ”да”». Потом выяснилось, что «невесте» тринадцать лет и ей неплохо бы для начала окончить школу. «Жениху», что пятью годами старше, должно было по жизни определиться, материально опериться и хотя бы немного окрепнуть разумом. Долгой была их помолвка, долго они жили порознь. Это было не «сто лет одиночества», но гораздо дольше, чем хотелось Габриэлю. Он-то хотел раз-два – и в дамки. Но раз-два – и в мамки не хотела Мерседес. И папа невесты так и не свыкся с мыслью, что жених уже народился и что это журналист-голодранец… Сладилось кое-как, роман, начавшийся на танцплощадке, закончился свадьбой.
Теперь о другом романе, о том, который Маркес носил в себе с детства. Но одно дело просто носить в себе, другое дело – извлечь. Воплотить на бумаге. Напряжённая работа длилась восемнадцать месяцев. Всё это время Мерседес была и кормильцем, и поильцем, и вдохновителем, и восхитителем. Она поняла, что присутствует, мало того – участвует, в рождении чуда. Когда чудо было оформлено в рукопись, супруги пошли на почту. Чтобы отправить бандероль в издательство, не хватило денег. Пришлось заложить фен, утюг и ещё какие-то мелочи. Ныне роман «Сто лет одиночества» уступает в популярности только Библии…