— Да.
— Имею ли я право советовать вам в этом деле?
— Да, имеете, по праву старого друга.
— Тогда почему вы не хотите объяснить мне прямо, в чем оно состоит?
На лице мистера Ванборо опять изобразилось смущение.
— Вы услышите о нем очень скоро из уст третьего лица. Сию минуту пожалует еще один гость. Он посвящен во все подробности и сумеет изложить суть лучше, чем я.
— Кто этот гость?
— Мой друг Деламейн.
— Ваш поверенный?
— Он младший партнер фирмы «Деламейн, Хопс и Деламейн». Вы его знаете?
— Да, мы знакомы. Я хорошо знал семью его жены до того, как она вышла за Деламейна. Я его недолюбливаю.
— На вас сегодня не угодишь! Деламейн человек с будущим. Силы характера ему не занимать, так что карьера ему обеспечена. Он намерен расстаться с фирмой и вступить на адвокатское поприще. Ему предсказывают успех. Что вы имеете против него?
— Ровным счетом ничего. Порой встречаются люди, которых не любишь, и все тут.
— Любите или нет, но сегодня вечером вам придется потерпеть его общество. Он вот-вот будет здесь.
Деламейн не заставил себя ждать. Дверь отворилась, и слуга объявил:
— Мистер Деламейн.
Мистер Деламейн, стряпчий, мечтающий об адвокатском поприще, выглядел именно так, как и должен выглядеть человек, уверенный в своем будущем. Его жесткое, чисто выбритое лицо, серые, настороженные глаза, тонкие, плотно сжатые губы — все решительно заявляло: я намерен пойти далеко, и если вы окажетесь мне помехой, пеняйте на себя. Мистер Деламейн был всегда безукоризненно вежлив, но никто, даже близкие друзья не слыхали от него ни одного слова, сказанного в шутку. Человек исключительных способностей, безукоризненно честный, во всяком случае по правилам чести, принятым в свете, он, однако, ни в ком не вызывал желания дружески похлопать его по плечу. Вы никогда не попросили бы у него взаймы ни цента, но доверили бы ему миллион. Если у вас личные неурядицы, вы никогда не обратитесь к нему за сочувствием. Если же вас волнуют общественные вопросы, увидев его, вы скажете: «Вот кто мне нужен. Этот своего добьется. Стоит только взглянуть на него и станет ясно — этот своего добьется».
— Кендрю, мой старый друг. — Мистер Ванборо представил стряпчему друга. — Все, что вы имеете сказать, говорите в его присутствии. Вина хотите?
— Нет, благодарю вас.
— Вы привезли новости?
— Да.
— Письменное заключение двух юристов?
— Нет.
— Почему?
— В этом нет надобности. Если факты таковы, как они тут изложены, дело с точки зрения закона бесспорное.
С этими словами Деламейн вынул из кармана исписанный лист бумаги и положил его на стол перед собой.
— Что это? — спросил Ванборо.
— История вашей женитьбы.
Услыхав эти слова, Кендрю оживился и первый раз выказал интерес к разговору, смысл которого он пока не улавливал. Мистер Деламейн взглянул в его сторону и продолжал:
— История вашей женитьбы, записанная с ваших слов клерком моей конторы.
Мистер Ванборо опять начал раздражаться.
— С какой стати снова все ворошить? Ведь вы навели справки и убедились в справедливости моего заявления?
— Да, навел.
— И у вас нет ни тени сомнения в том, что я прав?
— Сомнения нет, если, конечно, верны факты. И я хотел бы удостовериться, что клерк не ошибся, записывая ваши слова. Дело ваше очень серьезное. Я взял на себя ответственность высказать по нему свое профессиональное мнение, а это может иметь далеко идущие последствия. Вот почему я должен лишний раз убедиться, что мое мнение покоится на прочной основе. У меня есть к вам несколько вопросов. Наберитесь, пожалуйста, терпения и выслушайте меня. Это не займет много времени.
Мистер Деламейн уставился в листок и задал первый вопрос:
— Вы женились в Инч-Маллоке в Ирландии тринадцать лет тому назад?
— Да.
— Ваша жена, в девичестве мисс Анна Сильвестр, католического вероисповедания?
— Да.
— Ее отец с матерью тоже католики?
— Да.
— Ваши родители протестанты? Вы были крещены англиканской церковью?
— Все так.
— Мисс Анна Сильвестр не хотела стать вашей женой, потому что вы принадлежите другой церкви?
— Да.
— И чтобы добиться ее согласия, вы решили стать католиком?
— Для нее это было важно, а мне все равно.
— И вы приняли католичество?
— Да, принял, полностью совершил весь обряд.
— Здесь или за границей?
— За границей.
— Сколько времени спустя вы вступили в брак?
— Спустя шесть недель.
Тщательно сверяясь с бумагой, на этом вопросе мистер Деламейн задержался долее, чем на других.
— Все верно, — сказал он наконец и продолжал спрашивать: — Священник, который сочетал вас браком, был некто Амброз Рэдмен, молодой человек, недавно посвященный в сан?
— Да.
— Он спросил вас, какого вы оба вероисповедания?
— Да.
— А еще что-нибудь спрашивал?
— Больше ничего.
— Он не спросил вас, больше ли года вы оба принадлежите к католической церкви?
— Нет.
— Вы это точно помните?
— Точно.
— Возможно, он забыл спросить. А возможно, просто не знал, как это важно. Ведь он тогда был еще новичок в своем деле. Но может, вы или мисс Сильвестр догадались сказать ему о вашем недавнем обращении в католическую веру?
— Ни мне, ни мисс Сильвестр это и в голову не пришло.
Мистер Деламейн аккуратно сложил листок и опустил его в карман.
— Все верно до мельчайших деталей, — сказал он.
При этих словах загорелое лицо мистера Ванборо стало пепельно-серым. Он искоса глянул на мистера Кендрю и опять отвернулся.
— Ну так выкладывайте свое мнение, — обратился он к стряпчему. — Что говорит об этом закон?
— Закон говорит, и в этом нет никакого сомнения, — сказал стряпчий, — что ваш брак с Анной Сильвестр не является браком. Дело это бесспорное, другого мнения по нему быть просто не может.
Мистер Кендрю вскочил на ноги.
— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул он в сильнейшем волнении.
Преуспевающий служитель закона поднял брови, изобразив вежливое удивление. Стоит ли так горячиться? Если мистера Кендрю что-то интересует, можно спросить не повышая тона.
— Вы хотите знать правовую сторону дела? — отнесся он к мистеру Кендрю.
— Да, хочу.
И мистер Деламейн принялся излагать соответствующую статью закона о браке, как она существует и по сей день к стыду и поношению английского законодательства и всей просвещенной английской нации.
— Согласно Ирландскому кодексу Георга II, — вещал он, — брак, совершенный католическим священником между католиком и протестантом или между двумя протестантами, перешедшими в католичество менее чем за год до бракосочетания, считается недействительным. А согласно двум другим законам, принятым в то же царствование, священник, заключивший такой брак, считается виновным в совершении уголовного преступления. На ирландских священников других вероисповедании действие этих законов не распространяется. Они имеют силу только для священнослужителей римско-католической церкви.
— Неужели такое возможно в девятнадцатом веке! — воскликнул Кендрю.
Мистер Деламейн усмехнулся. Он уже давно утратил лелеемые обществом иллюзии относительно нынешнего века.
— Ирландский брачный кодекс имеет еще и другие странности. С одной мы уже столкнулись: брак, заключенный католическим священником, оказался недействительным, а такой же брак, соверши его англиканский, пресвитерианский или нонконформистский священник, будет неоспоримо иметь законную силу. Но это не все; согласно другому закону, один и тот же брак будет действительным, если его заключил католик, и недействительным, заключи его служитель англиканской церкви. И наконец, существуют еще браки, которые англиканский священник имеет право заключать, а пресвитерианский или нонконформистский не имеют. Вопиющая нелепость. Иностранцы подобное положение сочли бы позорным. Нас же оно нимало не волнует. Но вернемся к нашему случаю. Закон говорит о нем одно: мистер Ванборо — холост, миссис Ванборо — не замужем, их ребенок — незаконнорожденный, а священник Амброз Рэдмен должен быть привлечен к суду и наказан как человек, совершивший преступление.