Слабые морские волны бились о подножье лежащего в руинах города. Эти волны повидали неведомые берега и побывали в богом забытых странах; далеко за гранью тех мест, где линия горизонта скрывается в переплетении неба и водной глади, находилась еще никем не открытая земля, сулящая своим покорителям больше, чем они могли бы себе вообразить. И земля эта пребывала в тишине и благоговейном напряжении, будто сама ее сущность и само ее сердце сейчас торжественно всплывали над горизонтом, устремляясь высоко к утреннему небу, словно замершему в трепетном ожидании грядущей песни, которая вот-вот должна начаться.
Викинг улыбнулся так, как улыбаются люди, когда смотрят на небо; однако же он смотрел вниз. Его правая рука была вытянута вдоль опущенного меча, а левой он поднял к небу кубок, наполненный вином. Первые лучи солнца, по-прежнему невидимые для земли, ударили в кристальный кубок. И он заполыхал, словно белый факел, осветив лица всех тех. кто был внизу.
— За жизнь, — сказал Викинг, — что есть причина и следствие самой себя.
Жил Викинг, смеявшийся над Королями, смеявшийся над Жрецами, смеявшийся над Людьми, который превыше всех храмов и всего того, пред чем преклонялись люди, чтил святость лишь одного — самой жизни. Он это знал, и она знала. Сражался он, сражалась и она. Он открыл ей этот путь. За знамя жизни можно отдать все, что потребуется, даже саму жизнь.
1931 г.
