Он некоторое время молча рассматривал меня с забавным выражением лица.
— Вы ошибаетесь, Хокинс, — наконец неторопливо заявил он. — Мы не Финнигана ищем, а вас.
— Меня? Меня?! Это еще п-почему?
— Потому что у вас Ночной Король.
— Что?!!
— Он у вас, и, более того, вы его вернете.
— Да кто вам такое сказал?
— Мистер Стоукс. И я свяжусь с ним в ближайшее же время и сообщу, что вы у нас.
— Мистер Стоукс?! — заорал я. — Мистер Стоукс? Да этот парень рехнулся! Звоните ему, звоните немедля! Он знает, что это ложь! Он должен знать!
Когда передо мной появилось сияющее своей надменной улыбкой лицо Уинтона Стоукса, я едва мог держать себя в руках.
— Какого черта все это значит? — закричал я. — Ты прекрасно знаешь, что я не отнимал у тебя твою блес-тяшку! Знаешь это, как и я, не правда ли?
— Конечно знаю, — ответил он мягко, — но видишь ли, я знаю чуть более твоего.
Копы вокруг нас ухмылялись до ушей.
— И что тут смешного? — зло спросил я.
— О, боже мой! — не сдержался один из них.
— Нам следует все объяснить этим господам, — сказал Уинтон Стоукс. — Ты одурачил меня, Хокинс, и это тебе комплимент, которого окружающие меня люди удостаиваются крайне редко. Я поверил, что ты честный и добропорядочный работник, и выбрал тебя для ответственного задания. Видишь ли, мне нужно было взять с собой Ночного Короля, спрятав его в таком месте, где бы никто не догадался его искать. Но, хоть я и доверял тебе, все равно не хотел проверять судьбу на прочность и зря искушать тебя самого. Поэтому ты послужил мне верно, сам этого не зная. Единственным, кому я доверил этот секрет, был мой давний друг, по совместительству — зубной врач. Что же, в итоге все вышло даже еще более неожиданно, чем я предполагал. Открой-ка рот!
И в следующий миг я издал дикий, животный рык, и если бы копы вовремя не схватили меня, то я бы набросился на Уинтона и убил бы его на месте. Потому что после того, как я открыл рот, он вынул оттуда мой зуб, мой искусственный зуб. Который на самом деле и был Ночным Королем!
Около 1926 г.
Хорошая статья
Предисловие редактора
Эта история была написана спустя год с липшим после «Мужа, которого я купила», приблизительно в 1927 г. В то время Айн Рэнд уже жила в «Глливуд студио клаб», совсем недавно получила должность младшего сценариста, ассистируя Сесиль Б. Демиль, и как раз начала встречаться с Фрэнком О’Коннором, своим будущим мужем. Дух этого рассказа как нельзя лучше отражает ее собственное настроение в свете столь благоприятных событий.
Сценарии Айн Рэнд к немому кину, которых за 20-е гг. набралось порядка дюжины, являют собой ярчайшие примеры подлинного, даже слегка экстравагантного романтизма. В большинстве своем эти истории о приключениях, о дерзких героях и о сильных чувствах на фоне происходящих друг за другим событий, в которых практически не наблюдается философского подтекста. «Хорошая статья» — одна из немногих работ такого плана, которая при этом является полноценным произведением, а не сценарием. Само собой, настрой этого рассказа оказывается совсем иным, непохожим на «Мужа, которого я купила».
В «Муже, которого я купила» рассказывается история женщины, которая посвятила свою жизнь поддержанию внутри себя определенных идеалов. Она скорее была готова перенести ужасные страдания, нежели подстроиться подо что-то такое, что этим идеалам не соответствовало бы. «Хорошая статья» же напоминает нам о другом немаловажном аспекте философии Айн Рэнд: страдания сами по себе являются исключением из правил, а вовсе не тем, из чего должна строиться жизнь. В основе существования, согласно мнению Айн Рэнд, не должны лежать ни боль, ни даже героическая выносливость. Наоборот, суть бытия должна держаться на веселье и беззаботной радости, которой жизнь нас одаривает. Именно эта предпосылка послужила основой для рассказа «Хорошая статья».
Впервые я услышал эту историю примерно двадцать пять лет назад, когда Айн Рэнд читала ее вслух на курсах по развитию писательского таланта каким-то своим юным поклонникам. Аудитории сообщили, что это был рассказ начинающего писателя, и попросили сделать вывод, есть ли у этого писателя будущее. Некоторые студенты быстро поняли, кто автор, но среди присутствующих было достаточно и таких, кто этого не понял, и впоследствии они крайне удивились и даже возмутились, узнав правду. Их возражения касались отнюдь не каких-либо изъянов рассказа, а того общего духа, в котором он был выдержан. «Он ведь такой несерьезный!» — таким было самое частое обоснование своего недовольства. «В нем нет ничего общего с теми грандиозными темами, которые вы поднимаете в своих романах», «В нем нет ни глубоких страстей, ни бессмертной борьбы, ни философского смысла».