— Не называй меня мисс Винфорд!
— А как иначе? И оставь в покое это укулеле! Вы весь дом разбудите, мисс Винфорд!
— Меня зовут Джинкс!
— Теперь ясно почему!
Она снова рассмеялась. В один грациозный прыжок она приземлилась на колени перед его ногами и привлекла его голову к себе маленькими, но сильными руками.
— А сейчас, Дэнни, — нежно прошептала она, касаясь прядями волос его щек и глядя ему прямо в глаза, — улыбнись, пожалуйста, хоть разок!
Он совсем этого не хотел, но просто не мог удержаться и таки улыбнулся. Когда Лори улыбался, на его щеках проступали ямочки, веселые, как солнечные зайчики, а в его глазах начинали сверкать непослушные огоньки. А взгляд Джинкс тем временем словно показался ему каким-то одержимым, даже голодным.
Она рывком подняла его на ноги и взяла его за руки, и вместе они понеслись танцевать дальше в бешеном ритме фокстрота. Он подчинился и от всей души рассмеялся. Они скользили и крутились по всей комнате. «Виктрола» все играла и играла, и рев джазового оркестра не умолкал, побуждая танцевать и танцевать, без остановки. Руки Лори уверенно лежали на ее изящной талии, до него доходил едва уловимый аромат духов. А Джинкс прижимала его к себе все ближе и ближе.
Они танцевали до тех пор, пока у них наконец не выдержали ноги, и затем они оба упали на диван, под самодельный тент из оконных занавесок, который смастерила Джинкс. Она глядела на него с улыбкой, и у нее были такие вдохновленные, нетерпеливые глаза.
— Вы великолепно танцуете, мисс Винфорд, — сказал он.
— Благодарю! Вы тоже, — невыразительным тоном ответила она.
— Вы устали?
— Нет! — решительно сказала она.
Несколько минут они молчали.
— Ты когда-нибудь до этого похищал девушку?
— А почему вам вдруг захотелось узнать об этом? — поинтересовался он.
— Мне вдруг стало интересно, целовали ли вы когда-нибудь этих девушек?
— Смею заверить, что касается этого, то вам нечего бояться! — ответил он с искренним возмущением.
И он не мог понять, что значил ее следующий взгляд…
Они снова танцевали, затем он играл на укулеле и пел ей все песни, которые только знал, после она пела те, что не знал он, а затем они пели вместе. Она научила его новому танцу и снова отметила, что Лиззи Чэт-тертон упустила свой шанс, не дав себя никому украсть.
Когда он наконец растянулся на своем горном ложе на кухне и выключил свет, Лори как-то осознал, что его совсем не тянет в сон. Легкий аромат духов манил его, будто простираясь к нему из соседней комнаты, и он посмотрел на прикрытую дверь.
— Ой!.. Дэнни! — послышался испуганный крик из гостиной.
Он подскочил и побежал к ней. Она кинулась к нему и обняла его, дрожа и побуждая его сесть на колени рядом с диваном.
— Ох, я услышала шум… как будто кто-то был в зале. — прошептала она с почти натурально сыгранным ужасом.
Ее одеяло почти упало на пол, и сама она, дрожа, прильнула к нему, напуганная и беззащитная. Он слегка сжал руками ее ночную рубашку, и его пальцы ощутили под ней упругое тело. Он почувствовал биение ее сердца между своих пальцев.
— Здесь никого нет… Чего же ты боишься… Джинкс? — спросил он.
— Ох, — она едва слышно выдохнула, — я боюсь, что может нагрянуть полиция!
Когда Лори вернулся на кухню, он с удивлением отметил, что дрожит и что ему вообще стоило огромных усилий вернуться туда.
«Как бы я хотел, — подумал он, закрывая глаза, — как бы хотел, чтобы полиция никогда сюда не добралась… и теперь у меня более чем достаточно причин для этого».
V
— Свежие номера! Дополнительный тираж!
Следующим утром солнце на небе столь ослепительно светило Лори прямо в глаза, что поначалу он не обратил внимания на зловещий шум на улице, который раздавался прямо под окнами. Небо было необыкновенно голубым, и в дневном свете его стол казался отлитым из золота. Он вернул себе расположение мистера Скрэгса, написав великолепную историю о загадочной личности Проклятого Дэнни. Теперь он занимался уже другой статьей, и другие начинающие журналисты с почтением посматривали в его сторону как на настоящего профессионала.
Потому, когда на улице неожиданно раздался шум и какие-то крики, предвещая, без сомнения, знаменательные события, Лори этим не обеспокоился и лишь продолжил думать о том, что такого интересного было в дополнительном тираже у «Планеты Диксвиль».
Но долго в этом расслабленном состоянии ему пробыть не удалось. Его немедленно вызвали в кабинет мистера Скрэгса. У него на сердце словно камень рухнул, когда он увидел лицо редактора. Он понял, что случилось нечто страшное, очень-очень страшное.