— Вся ваша карьера? — нежно сказала Клэр. — Но, моя девочка, что заставляет вас думать, что у вас будет карьера?
Девушка не ожидала этого. Она внимательно посмотрела на Клэр. Две нежные издевательские ямочки возникли на щеках Клэр. Она продолжила, пожав плечами:
— В Голливуде тысячи и тысячи девочек вроде вас, и каждая из них думает, что ее ждет блестящая карьера.
— Но…
— Позвольте дам вам небольшой совет, мисс Леланд. Дружеский совет — правда, я ничего против вас не имею. Подумайте хорошенько и только потом делайте. Забудьте о кино. У меня больше опыта, и я знаю, отлично знаю свою профессию: экран не для вас.
— Мисс Нэш…
— О, не говорите, что это трагедия! Позвольте сказать вам правду. Вы не особенно-то и хорошенькая. Тысячи более симпатичных девочек голодают здесь. У вас нет шансов. И правда, работаете вы здесь или нет — это ничего не меняет. Все равно — высоко вам не подняться. Возвращайтесь домой и постарайтесь выйти замуж за какого-нибудь хорошего парня. Так будет лучше для вас.
Хедди Леланд посмотрела на нее; посмотрела на мужчину, который молча сидел и наблюдал за ними.
— Прошу извинить меня за вторжение, мисс Нэш, — сказала она, как будто произнося не связанные между собой слова, потому что ее голос не имел совсем никакого выражения. Она повернулась, вышла и осторожно закрыла за собой дверь. Мягкие портьеры персикового бархата слегка всколыхнулись и снова повисли неподвижно.
Клэр зажгла сигарету с великолепным презрением.
— Почему вы дали ей такой совет? — спросил Уинстон Эйерс.
— О! — Клэр наморщила прелестный носик. — О, как меня от этого тошнит! Когда я вижу этих девочек, которые получают пять долларов в день и хотят стать звездами! Все хотят стать звездой! Как будто бы быть звездой ничего не значит!
— Совершенно верно, мисс Нэш. Это совсем ничего не значит.
Клэр просыпала пепел на свой голубой атлас, не заметив этого.
— Вы говорите это мне? — выдохнула она.
— Мне показалось, — ответил он, — что я говорил это раньше. Вы были так любезны, спросив, почему я отказываюсь писать для Голливуда. Возможно, теперь я могу все разъяснить. Видите ли, я полагаю, что киноактрисы — не великие артистки, редкие таланты, исключения. Они — не одна на тысячу, они всего лишь одни из тысяч, выбранные…
— Выбранные?..
— …Случаем.
Клэр промолчала. Казалось, она потеряла дар речи.
— Посмотрите на себя, — продолжал он. — Тысячи и тысячи девушек борются за место в фильме. Некоторые красивы, как вы, некоторые красивее вас. Все могут играть, как вы играете. Есть ли у них право на славу и звездность? Такое же, как у вас.
— Понимаете ли вы, — сказала Клэр, и ее голос дрожал от злости, хотя сама она не обращала внимания ни на свой голос, ни на свои слова, — понимаете ли вы, мистер Эйерс, что разговариваете с женщиной, которая считается мировым гением?
— Мир, — сказал Уинстон Эйерс, — никогда бы не увидел этого гения, если бы кто-то не показал ему его — случайно.
— В самом деле, — Клэр запнулась, — я не напрашиваюсь на комплименты, мистер Эйерс, но…
— Я никоим образом не хотел бы вас обидеть, мисс Нэш. Но взгляните на вещи объективно. В этом бизнесе нет никого, кто обладал бы честным представлением о том, что хорошо и что плохо. И нет никого, кто не был бы до смерти напуган тем, чтобы иметь это представление само по себе. Они все сидят и ждут, когда кто-то им это разъяснит. Умоляют, чтобы кто-то разъяснил. Кто угодно, лишь бы им самим не пришлось брать на себя чудовищную ответственность за собственные суждения и оценку. Итак, достоинства здесь не существует. Зато здесь существует чья-то чепуха, которой все остальные более чем рады последовать. А чепуха происходит от меньшей разборчивости из менее достоверных источников, чем ставки на скачках. Только здесь больше зависит от случая, потому что на скачках всем лошадям хотя бы дают пробежать дистанцию.
Клэр встала.
— Очень занятно, мистер Эйерс, — сказала она с ледяной улыбкой. — Я бы хотела продолжить нашу увлекательную беседу. Но увы, завтра съемки начинаются очень рано, и…
— Сохраните, — сказал он, поднимаясь, — это маленькое воспоминание о нашей встрече. Вы сделали вашу карьеру. И я не спрашиваю, как вы ее сделали. Вы знамениты, велики, почитаемы. Вас считают одним из мировых гениев. Но вам бы не удалось сделать вторую карьеру.
Клэр остановилась, посмотрела на него, подошла к нему.
— Вторую карьеру? Что вы имеете в виду?
— Вот, что: если бы вам снова пришлось начать с начала, вы бы увидели, как легко ваш талант заметят. Как многим он будет интересен. Как вам будет легко, как многим из них не наплевать!