Барак был полон оживленных, шумных, торопливых и болтливых женщин. Она видела полуголые, дрожащие тела и дряблые мышцы, пар, идущий из ртов при каждом слове, варварские туники и нижнее белье — не очень чистое белье.
Она уже собиралась встать, когда крепкая рука усадила ее обратно.
— Что за спешка, дорогуша? Давай-ка, надевай парик!
Невысокая, полненькая девушка в голубой спецовке стояла, держа во рту шпильки, а в руке — что-то, напоминавшее по виду мех нечистоплотного пуделя.
— Вот это… мне? — Клэр раскрыла рот. — Но… но я блондинка! Я… я не могу надеть черный парик!
— Неужто ты думаешь, что у нас есть время скакать вокруг каждой из вас? — спросила девушка, орудуя шпильками. — У тебя не может быть короткой стрижки в этом фильме. Он про древность. Давай надевай, мы не будем заботиться о цвете для двухсот голов.
— Но это будет выглядеть ужасно!
— Ну а за кого ты себя принимаешь? Это испортит картину, так ты думаешь?
Парик был мал. Парикмахерша натягивала его, пока он не сжал голову Клэр, как тиски. Она намотала сверху огромный тюрбан, чтобы удержать его на месте, и воткнула с десяток шпилек так грубо, что поцарапала Клэр голову.
— Ну, теперь ты в порядке. Поторопись, у тебя пять минут, чтобы добежать до площадки.
Клэр бросила последний взгляд в зеркало. Черный мех пуделя свисал клочьями; огромный тюрбан съехал на глаза; она выглядела, как гриб с бугром посередине. Она в безопасности, никто ее не узнает: она сама себя не узнавала.
— Фее на площатку! — Вернер фон Хальц прорычал в микрофон.
Послушная, как стадо, огромная толпа наполнила вымощенный камнем двор замка королевы лани. Четыреста пар глаз устремились вверх, где на площадке возвышалась величественная фигура мистера фон Хальца.
В торжественной тишине голос мистера фон Хальца прозвенел повелительно;
— Фот што фам нушно сделат. В вашей стране фой-на, и фы только што одершали большую победу. Фаша королефа объяфит фам это с крепостной стены. Фы фстречаете нофост с фосторгом.
Замок возвышался на фоне голубого неба, гигант из неприступного гранита и гипса, окруженный строительными лесами и проводами. Армия в спецовках медленно прошла через замок, располагая листы металла внутри, над и под крепостными валами, направляя на толпу горячие солнечные лучи. Нервные ассистенты режиссера пробежали, расставляя людей по площадке.
Клэр провожала каждого ассистента взволнованным, ждущим взглядом. Но ни один не заметил ее. Ее не поставили на лучшее, заметное место. И когда один показал на нее, другой покачал головой: «Нет, не эту!»
Операторы склонились над камерами, напряженные, неподвижные, изучали сцену. Вернер фон Хальц внимательно осматривал площадку через темную линзу.
— Тень в левом углу! — приказывал он. — Фиключи-те тот сфет слефа!.. Я хочу еще семь челофек на этих ступеньках… Разбейте эту линию! Фы не солтаты на параде!.. Не сбифайтесь, как кильки, ф отном месте! Разойтитесь по тфору!.. Хорошо! — наконец скомандовал он. — Тафайте попробуем!
Худая, юркая фигурка Хедди Леланд появилась на стене крепости. Она заговорила. Толпа взревела неподвижно, только сотни рук поднялись вверх механически, как во время зарядки.
— Останофите! — взревел Вернер фон Хальц. — Рас-фе так нарот встречает королефу, кофорящую о победе? Предстафьте себе, что она гофорит, что фам фсем сейчас татут обед! Посмотрим, как фы встретите это!
Королева лани снова заговорила. Подданные встретили ее слова с энтузиазмом. Мистер фон Хальц кивнул.
— Фот это картинка! — провозгласил он.
Ассистенты бросились в толпу, бросая последние приказания. «Эй, ты там! Сними очки, дубина!.. Не жуй жвачку!.. Спрячь тот подъюбник, слышишь?… Никакой жвачки! В том веке не жевали жвачку!»
— Готовы? — прокричал Вернер фон Хальц.
Вся площадка замерла в молчании, в благоговейном молчании.
— Камерааа!
Семь рук сработали, как рычаги. Семь маленьких, сияющих стеклянных глаз вдруг ожили, зловещие, направленные на сцену, как семь пушек. Четыреста человек в паническом энтузиазме бушевали, как котел, полный тряпок, у подножья замка. На стене две тонкие, сильные руки поднялись к небу, и юный голос восторженно зазвенел, перекрывая рев толпы.