Мистер фон Хальц критически ее осмотрел, наклоняя голову из стороны в сторону.
— Ну корошо, попробуй, — сказал он в конце концов безразлично. — «Фот тот мужчина, — он показал на высокого, тощего, Жалкого статиста, — трус, боится идти на фойну. Ты, — он показал на Клэр, — злишься и смеешься над ним. Ты… как фы это назыфаете? Бесцеремонная женщина.
— Я? — открыла рот Клэр. — Бесцеремонная женщина? Но это не мой типаж!
— Што? — сказал мистер фон Хальц в изумлении — Мошет быть, ты не хочешь это делать?
— О нет! — сказала Клэр поспешно. — О нет, я хочу!
Камеры щелкнули. Трус задрожал, закрывая лицо руками. Клэр дьявольски рассмеялась, уперев руки в бока, и хлопнула его по спине, стараясь забыть об идеале нежной девицы…
Тем же вечером Клэр присутствовала на просмотре своей сцены. Вообще, статистов не допускали в святая святых зала, но она мечтательно улыбнулась нежному ассистенту режиссера, и он сдался и тайком пропустил ее через узкую дверь, когда свет выключили и все великие уселись в глубокие кожаные кресла: мистер Бамбургер, мистер фон Хальц, мистер Эйерс, мисс Леланд. Клэр стояла в темном углу возле двери и с нетерпением смотрела на экран.
Ей пришлось признаться себе, что она выглядела на пленке хуже, чем обычно; и вспомнить, что в течение семи лет у нее был собственный оператор, который знал секрет, как расставить свет, чтобы ее лицо выглядело таким, каким считали его поклонники. Кроме того, бесцеремонные женщины никогда не были ее амплуа.
Мнение мистера фон Хальца было более обстоятельно. «Хм, — услышала она его слова, — у этой девицы таланта ни на грош. И она не смотрится на пленке. И она не актриса. Вырежьте это!»
Она не помнила, что произошло после этого. Она помнила, как стояла на темной аллее возле студии, подняв голову навстречу ветру, холодному ветру, который никак не мог охладить ее пылающего, пульсирующего лба; пока ассистент режиссера глупо бормотал что-то об ужине и о чем-то, что она обещала.
У ворот студии стоял длинный, низкий автомобиль, слегка поблескивающий в лунном свете. Стройная девушка стояла одной ногой на подножке, завернувшись в короткое пальто с широким меховым воротником; высокий мужчина в сером держал для нее дверь. Они тихо разговаривали, и Клэр не могла расслышать их голосов.
Все девушки прошли мимо, глядя на них. «Это Уинстон Эйерс и его открытие», — Клэр услышала их шепот. Те двое услышали его тоже. Они посмотрели друг на друга, прямо в глаза. Его улыбка была теплой и мягкой, ее — скупой и горькой. Она села за руль, закрыла дверь и уехала. Он стоял не двигаясь и смотрел, как ее машина скрывается за поворотом темной дороги.
— Думайте что хотите! — сказала Клэр Нэш Уинстону Эйерсу, который встретился с ней по ее просьбе в безымянном ресторане. — С этим покончено! Я ничего не думаю, и я устала думать. Это все ужасно глупо. Я кладу конец этой нелепой комедии.
— Конечно, мисс Нэш, — ответил он невозмутимо. — Это можно легко устроить. Мне жаль, что это маленькое приключение вас так расстроило.
Это все, что он сказал. Он не задавал вопросов. Он никогда не упоминал съемочную площадку фильма «Дитя опасности», будто они там не встречались.
Она постаралась все забыть и улыбалась тепло, призывно, с надеждой. Холодное, твердое лицо его оставалось неподвижным. Она уже в первую встречу понимала, как мало надежды для чувств, которые пробуждает в ней этот мужчина. Теперь она понимала, что надежды нет никакой. Что-то изменило его. Она думала, что могла бы узнать, что это было, если бы вложила уверенность в свои слова; но она не хотела знать.
Она вернулась одна в свой гостиничный номер, чувствуя себя усталой и опустошенной.
Это было в понедельник. В среду кинообозреватели голливудских газет объявили, что Клэр Нэш отплыла из Европы, перехитрив репортеров, пытавшихся узнать название корабля; она. как уверяли газеты, собирается сразу по прибытию вылететь из Нью-Йорка в Голливуд.
Клэр купила все газеты. Она сидела в своей комнате, глядя на них. Казалось, она просыпается от кошмара.
Затем она отправила телеграмму своей секретарше в Нью-Йорк. Секретарша должна была прилететь в Голливуд на «Трансконтинентал делюкс» через пять дней: она должна была зарегистрироваться на рейс под именем Клэр Нэш, она, Клэр, встретит самолет на последней остановке перед Лос-Анджелесом, и они поменяются местами; затем ее ждет надлежащая встреча в Нью-Йорке.
Она отправила телеграмму, вошла в первый попавшийся бар и заказала выпивку. Она провела слишком много ночей одна в номере, опасаясь идти в развлекательные заведения, где могла бы встретить друзей. Она больше не могла этого выносить. Не могла терпеть еще неделю. Ей было все равно. Но в баре ничего не произошло. Никто ее не узнал.