Он посмотрел на нее. Шагнул к ней. Она не шевельнулась. Она не издала ни звука, но ее кости хрустнули, когда его руки оторвали ее от земли, и его губы впились в ее тело, голодные мечтами, отчаянием, бессонными ночами двух долгих лет.
— Фрэнсис!.. Фрэнсис…
Она первой оторвалась от него. Она прислушалась и отбросила прядь волос с лица тыльной стороной ладони с расслабленными пальцами быстрым, резким движением.
Он прошептал, задыхаясь:
— Сделай так еще раз.
— Как?
— Твои волосы… как ты их отбрасываешь… Я мечтал — два года — о том, чтобы увидеть, как ты это делаешь… и как ты ходишь, и как ты поворачиваешь голову, с прядью, упавшей на один глаз… Я пытался это увидеть — будто ты здесь — так много раз. А теперь ты здесь… здесь… Фрэнсис… но я хочу, чтобы ты уехала обратно.
— Уже слишком поздно ехать обратно, Мишель.
— Послушай. — Его лицо помрачнело. — Ты не можешь здесь остаться. Я благодарю тебя. Я очень признателен за то, что ты сделала. Но я не могу позволить тебе остаться. Это сумасшествие. Ты ничего не можешь сделать.
— Есть. У меня есть план. Я не могу рассказать тебе сейчас. И нет другого способа спасти тебя. Я перепробовала все. Я потратила все деньги. Пути со Страстного острова нет. Кроме одного. Ты должен мне помочь.
— Но не тогда, когда ты здесь.
Она отошла от него, спокойно повернулась, встала, скрестив руки на груди, положив ладони на локти, золотая прядь волос упала на глаза, посмотрела на него с легчайшей насмешливой улыбкой в уголках тонкого рта.
— Ну? — спросила она. — Я здесь. Что ты можешь с этим поделать?
— Если ты не уедешь, я скажу одну вещь Карееву. Только одну вещь. Твое имя.
— А ты смог бы? Подумай хорошенько, Мишель. Ты не подумал, что он сделает со мной, когда узнает правду?
— Но…
— Мне будет хуже, чем тебе, если ты меня предашь. Ты можешь попытаться убить его. Но у тебя ничего не выйдет, он казнит тебя, и ты покинешь меня — оставишь в его власти.
— Но…
— Или ты мог бы покончить с собой — если хочешь. Это тоже оставит меня — одну.
Она понимала, что победила. Она бросилась к нему неожиданно, и ее голос дрожал:
— Мишель, неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя. Я прошу тебя поверить мне. Никогда не было у тебя возможности проявить свою веру, как ты можешь сделать это сейчас. Я прошу тебя о тягчайшей из жертв. Ты не знаешь, насколько тяжелее стоять в стороне и хранить молчание, чем действовать? Я делаю свою часть. Это не просто. Но твоя роль сложнее. Но достаточно ли ты силен для нее?
С каменным лицом, уставившись на нее с огнем во взгляде, он ответил:
— Да.
Она прошептала, приблизив свои губы к его губам:
— Это не только для тебя, Мишель. Это наша жизнь. Это годы, которые ждут нас, и все, что у нас осталось, пока еще возможно — если мы будем за это сражаться. Один последний рывок, и тогда… тогда… Мишель, я люблю тебя.
— Я сделаю то, о чем ты просишь, Фрэнсис.
— Не подходи ко мне. Сделай вид, что никогда не видел меня прежде. Помни: твое молчание — единственная твоя возможность защитить меня.
Внизу раздались шаги Кареева.
— Он идет, Мишель, — прошептала она. — Вот твое начало. Извинись передо мной. Это будет твоим первым шагом, чтобы мне помочь.
Когда комендант Кареев вошел, Джоан стояла у стола, изучая безразлично пару чулок. Михаил стоял у двери, склонив голову.
— Итак, Волконцев, — поинтересовался комендант, — у вас было время все обдумать? Не изменили ли вы своего мнения?
Михаил поднял голову. Джоан посмотрела на него. Ни один мускул не дрогнул на ее спокойном лице, даже у глаз. Но ее глаза смотрели на него с молчаливой и отчаянной мольбой, которую он один мог понять.
Михаил шагнул вперед и слегка поклонился.
— Я ошибался на ваш счет, товарищ Хардинг, — сказал он отчетливо, уверенно. — Я прошу прощения.
В кратком содержании «Красной пешки», Айн Рэнд писала о предыстории Джоан и Михаила. Предполагается, что эта информация относится к вышеизложенной части:
«За три года до описываемых событий инженера с советской фабрики, Михаила, направили в Америку. Там он встретил Джоан и женился на ней. Но его принудили вернуться в Россию, потому что его мать держали в заложниках, пока он не вернется. Джоан прибыла с ним в Россию. Вскоре, во время одной из обыкновенных в то время политических облав, Михаил был арестован; власти уже некоторое время следили за ним потому что он казался слишком способным а способных людей в России считали опасными; кроме того, он бывал за границей и взял в жены американку, которая, как предполагалось, должна была научить его опасным идеям о свободе. Михаила отправили на Страстной остров. Джоан понадобилось два года, чтобы найти, куда его послали».