— Куда? — спросил Мишель.
— Вы бежите. И я тоже. Мы втроем…
Мишель не сводил широко раскрытых глаз с Джоан.
— Я полагаю, вы понимаете суть сделки, — сказал Кареев. — Ваша жизнь в обмен на вашу женщину.
— Предположим, — задал вопрос Мишель, — я не согласен на сделку?
Джоан стояла лицом к нему и спиной к Карееву. Ее голос был спокойным, безразличным, но ее глаза пытались безмолвно, отчаянно внушить нечто Мишелю.
— Есть вещи, которые ты не понимаешь, Мишель. И кое-что, что ты забыл.
— Мы втроем, — сказал Кареев, — установим договор, Волконцев. И мы сможем сделать это лучше на свободе. Ты боишься идти?
Мишель пожал плечами и медленно надел меховой жакет.
— А вы не боитесь заключать соглашение, комендант? — спросил он.
— Идемте, — сказала Джоан. — У нас нет времени на разговоры.
— Тебе лучше взять это, — сказал Кареев, вкладывая пистолет в руку Мишеля. — Он нам понабится.
Мишель смотрел на него секунду, безмолвно укрепляясь в своем доверии, затем взял пистолет.
Начальник охраны проводил ночную проверку персонала на заднем дворе монастыря в соответствии с приказом коменданта Кареева. Там не было красных фонарей, движущихся по стенам.
Сквозь грохот волн никто не мог слышать катера, как он взревел в темноте.
Волны поднимались высоко, подобно судорожно вздымающейся груди. Луна дробила длинные пятна холодного, серебряного огня в воде, и море рвало их на мерцающие тряпки. Звезды тонули в воде и бешено колотились друг о друга, волны спешили отбросить их назад в белых сверкающих брызгах.
Волны поднимались медленно и висели над лодкой неподвижно, как стена черного, отполированного стекла. Затем белая пена взрывалась на гребне, словно лопнувшая пробка, и срывалась вниз по черной стене, лодку бросало вверх, из воды, на кипящую вершину другой горы.
Комендант Кареев склонился над рулем. Его надбровья слились в одну прямую линию, и его глаза чертили одну прямую линию впереди себя в темноте. Он чувствовал каждый мускул, напрягшийся по желанию его пальцев, которые вцепились в руль, как когти. Согнутые в локтях руки, слившись с рулем, работали, как крылья, как нервы катера. Он потерял шапку. Его волосы развевались прямо по ветру, как вымпел.
— Волконцев! Держи Джоан! — однажды крикнул он.
Джоан обернулась назад, к острову. Она увидела его в последний раз как одинокую черную тень со слабым серебряным свечением на куполах, которое скатывается, исчезая под вершинами волн.
В полночь они увидели красные искры, слабо мерцающие впереди. Кареев вильнул вправо, избегая мерцающей деревни. Лодка мягко стукнулась о дно и остановилась. Кареев помог Джоан выбраться на берег.
Пустынный пляж убегал в лес из тонких сосен, тихих, спящих, ветви которых склонились под тяжестью снега. В миле, слева от них, виднелась деревня, справа, на много миль вниз по белому песку поисковые огни поста береговой охраны вращались медленно, прощупывая море.
Небольшой проход заканчивался на окраине леса. Снег покрывал все дороги. Только две глубокие колеи от колес крестьянских телег все еще оставались, похожие на рельсы, врезавшиеся в морозную землю.
Комендант Кареев шел первым, Джоан за ним. Мишель шел последним, рука на пистолете.
Они шли в тишине. Ветер сник. Луна над лесом бросала длинные черные тени сосен сквозь проход и далеко через пляж. Дальше, у воды, снег мерцал, отсвечивая колким голубым светом.
Нижние ветки напряжены под белым покрывалом, вздрогнув, осыпали их морозной пылью. Белый заяц показал свои длинные уши из-за куста и бросился в лес, скачущий бесшумный снежок.
Они выбрали одинокий дом на окраине деревни. Комендант Кареев постучал в дверь. Собака залаяла где-то, переходя на задыхающийся, долгий, тревожный вой.
Сонный крестьянин открыл дверь со страхом, тулуп дрожал на его плечах, глаза от свечи моргали.
— Кто здесь?
— Государственное дело, товарищ, — сказал Кареев. — Нам нужны две хорошие лошади и сани.
— Да поможет мне Бог, товарищ Главный. — Крестьянин заскулил, кланяясь, крестясь веснушчатой рукой. — У нас нет лошадей, да поможет мне Бог. Мы бедные люди, товарищ Главный.
Одна рука товарища Кареева мяла значительно пачку бумажных денег, другая прикрывала приклад его пистолета.
— Я сказал, нам нужны две лошади и сани, — повторил он медленно. — И они нужны нам немедленно.
— Да, товарищ Главный, да, господин, как пожелаете.
Поклонившись, нервно жуя длинную рыжеватую бородку, крестьянин повел их в конюшню позади дома, свеча капала воском на его трясущуюся руку.