Я не могу отвести взгляда от… бронежилета.
А Денис смотрит на меня.
Когда с рукой покончено, врачи снимают бронежилет, и я судорожно втягиваю воздух с шипящим свистом. В районе солнечного сплетения расплылся тёмно-фиолетовый синяк.
— Что это? — Спрашиваю я, обращаясь к пожилому мужчине.
— В месте удара пули возник кровоподтёк.
— Если бы не жилет, он бы умер?
— Вполне вероятно, — пожимает он плечами.
— Откуда у него бронежилет? — Тихо спрашиваю я. — А пистолет?
Мужчина тяжело вздыхает.
— Ну он же знал, куда едет.
— Знал? — Переспрашиваю, резко теряя интерес.
Мне не нравится ничего из происходящего.
Я обращаю всё внимание на Дениса. Он разминает место вокруг синяка, слушая наставления врача.
— Пожалуй, откажусь, — хмыкает он.
— Не дури, соколик. — Напрягается мужчина рядом со мной. — Тебе требуется госпитализация.
— Нет, Олег Владимирович, — хмуро бросает Денис. — Я в норме. При всём уважении, я не нуждаюсь в лечении и меня ничего не беспокоит. В плане здоровья — ничего.
Он выразительно смотрит на мужчину, а потом переводит взгляд на меня. Я растерянно смотрю в ответ.
— Денис?.. Ты уверен? Выглядит жутко…
— Луковка, — выдыхает он. — Лукерья, со мной всё в порядке.
Ему помогают подняться на ноги, и он бледнеет. Я понимаю, что ему больно. Вот же упрямец! Зачем отказываться от госпитализации?
— Как ты, Акманчик? — Спрашивает один из мужчин. — Крепко досталось? Ты, конечно, Тихомирову в десяточку пробил. Не зря нормы часов выстреливал в учебке.
Мужчина смеётся, но Денис не улыбается в ответ.
— Ступай, Лёха, — тихо просит он. — Потом поболтаем.
— Как скажешь, майор, — усмехается тот и смотрит на меня. — Гражданочка, здравствуйте.
— Здравствуйте, — киваю я, и он уходит.
Пожилой мужчина смотрит то на меня, то на Акманова. При нём я не хочу задавать каких-либо вопросов. А он не торопится оставлять нас наедине.
— Собственно, можно ехать в управление, — констатирует он. — Чего тянуть, да, Акманов?
— Конечно, полковник, — скрипит зубами мой муж. — Давайте уже покончим с этим делом.
Пошатываясь, он проходит мимо меня, даже не взглянув.
Вот и всё.
Теперь, кажется, до меня всё дошло и устаканилось. И я проглатываю горький ком сожалений и заставляю себя пойти следом за ним.
48
Всю дорогу я тихо сижу на заднем сиденье автомобиля. За рулём — пожилой мужчина, который задаёт Акманову, сидящему справа, вопросы.
Я не слушаю их разговор. Смотрю в окно. И не понимаю, что мне делать дальше. Правда обрушивается на меня, и я потеряна. Все слова, что я слышала за последние четыре месяца вдруг приобретают смысл. И, самое страшное, что все действия теперь тоже обретают смысл. Вполне определённый. А так же находятся ответы на многие вопросы.
Надеюсь, что мне вернут документы, а на моих счетах ещё остались средства. И тогда я смогу решить, как поступить.
Денис открывает мне дверцу, и я выхожу, осматриваясь.
Мы на территории огромного здания на Лубянке. Тяжело сглатываю.
— Всё в порядке, Лукерья? Ты хорошо себя чувствуешь? — Спрашивает Акманов.
— Не знаю, — качаю головой.
— Не волнуйся, это не надолго, — он мягко улыбается и берёт меня под локоть. — Идём.
Он идёт чуть впереди, а я — за его спиной. И я чувствую себя привычно защищённой, окутанная его силой, пропитанная его запахом, примагниченная его тестостероном.
По пути он здоровается за руку с несколькими мужчинами. Кто-то игнорирует моё присутствие. Кто-то, напротив, поглядывает с интересом. Акманов напряжён. Его движения резкие, напористые. Я удивлена, что он так стойко переносит последствия ранений. Для меня это странно. И пугающе. Как многого я не знаю об этом человеке!
Когда мы наконец входим в кабинет, там уже сидят знакомый мне полковник Метлицкий, пожилой мужчина со склада и ещё несколько незнакомцев. Акманов выдвигает для меня кресло и помогает сесть за стол.
Все молчат. И я испытываю дискомфорт. Но за моей спиной стоит Денис. Его правая рука лежит на спинке кресла, а пальцы легонько касаются моей шеи.
Дверь в кабинет открывается снова. Я удивлённо смотрю на Михаила Юрьевича Авдотьева. Он улыбается мне.
— Лукерья Лукьяновна, здравствуйте! Рад видеть вас в добром здравии!
— Здравствуйте, Михаил Юрьевич! — Вежливо отвечаю ему.
Он смотрит за мою спину. На Акманова.
— Денис Сергеевич, всё прошло успешно? — В его голосе обеспокоенность.
Он видит перевязанную руку Дениса. В порядке ли он на самом деле? Или терпит, потому что… Потому что здоровье — последнее, что его волнует? Тогда, что волнует его? Не хочу думать и размышлять об этом.
— Лукерья Лукьяновна, вижу, что вы несколько обескуражены, — говорит мне Метлицкий. — Разрешите представить, полковник Миронов Олег Владимирович, подполковник Драганов, майор Варфоломеев, майор Савостьянов, майор Грибов, капитан Чернозёмцев, — он представляет каждого из мужчин по кругу, — майор Акманов, сотрудники Федеральной службы безопасности, и подполковник Авдотьев, сотрудник Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. Все мы, так или иначе, были задействованы в деле «ЭлАСи Логистик», компании, которую вы получили в наследство от своего отца.
Я возмущённо выдыхаю. Снова! Снова всё дело в этой дурацкой компании! Вся моя жизнь разрушена из-за отца, которого я даже никогда не знала!
На моё плечо ложится рука. Знакомое горячее прикосновение успокаивает.
— Это, конечно, не все наши сотрудники, кто пытался вам помочь, но основная масса, — говорит Метлицкий. — К сожалению, двое сотрудников приняли ряд неверных решений. Небезызвестные вам капитан Тихомиров и капитан Гордина.
Екатерина Георгиевна сказала, что отец пошёл на сделку. Отдал меня за всех своих детей. Настоящих.
— Всё это, — медленно выговариваю каждое слово, — было из-за компании отца?
— Не из-за компании, — возражает Миронов. — Из-за нелегальной деятельности. Ваш отец пришёл к нам два года назад и выставил ряд условий, в частности, по вашей защите. Мы разработали план, внедрили в вашу жизнь нашего сотрудника под видом вашего мужа, чтобы он мог изнутри вести расследование.
Я вздрагиваю от его слов. Непрошеные слёзы безостановочно текут из глаз, и я ничего не могу с этим поделать.
— Всё началось около семи лет назад, когда молодой учёный и талантливый фармаколог разработал формулу препарата, подавляющего волю. — Начинает Авдотьев, и все обращают слух к нему. — Михаил Константинович Манохин искал инвестора для своей разработки. Так он сошёлся с Лукьяном Родионовичем Цемским.
— Цемский проспонсировал обустройство лаборатории, нашёл каналы сбыта, — подхватывает Метлицкий, — производство было налажено. Первые партии товара распространяли под видом наркотиков через мелких дилеров. Во-первых, это был хороший способ провести испытания, во-вторых, показать всем заинтересованным лицам действие и последствия.
— И, нужно сказать, — добавляет Миронов, — наркотик быстро распространялся и находил новых жертв. Когда действие препарата уже перестало поддаваться контролю, Цемский узнал на собственной шкуре о побочных действиях производства. Он, увлечённый общением с молодым учёным, проводил много времени в лаборатории, на каком-то этапе получил дозу облучения, от чего в его организме начались необратимые последствия, вызвавшие мутацию гена врождённого заболевания. Ваш отец понял, что проект нужно остановить.
— Он пытался затормозить процесс производства, но заинтересованные лица уже вкусили плоды трудов Манохина, и Цемский понимал, что его устранят, стоит лишь ему продолжить настаивать на закрытии работ. — Говорит Авдотьев. — И тогда он, предчувствуя скорый конец, пришёл к нам.
— Точнее, мы не знаем, к кому он пришёл сперва, — Тихо говорит Денис. — Каналы распространения контролировали его партнёры по незаконным грузоперевозкам. В девяностые, когда твой отец только начинал свою деятельность, на определённых условиях его бизнес поддержал очень влиятельный человек. Заместитель директора службы безопасности. Он обеспечивал пути сбыта, находил новых клиентов зарубежом, подчищал в нужное время информацию о деятельности Цемского. Именно эту информацию передал нам твой отец. Он предложил сделку, чтобы обезопасить тебя. В первую очередь.