Стальной атташе-кейс с секретным наборным замком светился в лунном сиянии, как некое инопланетное тело. Темное подземелье, которое то и дело всплывало в воображении Джея, представляло собой естественное углубление в каменном сердце утеса, а металлический предмет, который он там нашел, и был этим самым кейсом. Замок изъела ржавчина. Джей легко открыл чемоданчик, и то, что он в нем обнаружил, оказалось ошеломляющим откровением. Это была бомба с часовым механизмом, рассчитанным на пять часов, — Джей Бэбкок должен был помнить об этом и до истечения срока предотвратить взрыв.
Содержимое чемоданчика не открыло ему тайны того, кто напал на Софи, и не убедило в том, что он — Джей Бэбкок, но безоговорочно свидетельствовало о том, кто такие Бэбкоки и что они сотворили. Документация, находившаяся в чемоданчике, могла стать основанием для завершения целой эпохи. Она могла вызвать крах не только семьи в том виде, в каком она существовала сейчас, но и всей фармацевтической империи, созданной несколькими поколениями. Она также открывала правду о том, что случилось с Джеем.
Он ударил по тормозам и почувствовал, как машина задрожала, когда неожиданно показались ворота фамильной усадьбы. Сработал электронный замок. Ворота раздвигались так медленно, что пришлось остановить машину, что дало ему время поднять голову, увидеть длинную подъездную аллею, ведущую к Большому дому, и подумать над тем, каков должен быть его следующий шаг.
Несмотря на то, что рассвет еще не наступил и дом был погружен во тьму, всей семье предстояло бурное пробуждение. Джей знал теперь гораздо больше, чем прежде, но на некоторые важные вопросы еще осталось получить ответы, в том числе почему кейс, полный чертовски важных документов, был спрятан в пещере и почему он сам спрятал его там, если он действительно Джей Бэбкок.
Среди прочего в чемоданчике находилась копия многостраничной стенограммы судебного процесса и личный дневник Ноя Бэбкока. Лежало там также письмо Ноя, в котором говорилось, что документы должны быть переданы на хранение его сыну Джею и что тот должен предать их гласности, если с Ноем что-нибудь случится.
Когда Джей шел по пустынным коридорам притихшего дома, иссиня-черное небо стало медленно приобретать предрассветный лавандовый оттенок. Держа в руке чемоданчик, Джей с быстротой и грацией рыси взбежал по задней лестнице и, очутившись в южном холле, увидел бледный свет, сочившийся из-под двери спальни Уоллис. Джей не знал, бодрствовал ли там кто-нибудь или это был свет восходящего солнца, но это едва ли имело значение. Не о деликатности он сейчас заботился.
Дверь открыл Эл — открыл ровно настолько, чтобы увидеть, кто за ней.
— Джей? — Эл явно насторожился. — Уоллис сказала, что сегодня ты ночуешь у Софи.
Джей лишь на секунду удивился, увидев стройного красивого ученого в спальне матери. Он всегда подозревал, что их отношения выходят за рамки дружбы, и, быть может, даже порадовался бы тому, что они обрели друг в друге счастье, если бы не предчувствие грядущей катастрофы. Джею было так омерзительно то, что предстояло сделать, что он предпочел бы уйти и забыть о своей находке. Но в дело были вовлечены безвинные жертвы, И ему самому было жизненно важно выяснить, кто он и что с ним сделали. Кроме того, существовал еще Ной. Вполне вероятно, что отец тоже оказался жертвой чудовищного заговора, если это был заговор.
— С Софи все в порядке? — спросил Эл.
— Да, с ней все хорошо. — Джей был решительно настроен не отклоняться от главного. Он звонил Уоллис из больницы и дал полный отчет о состоянии здоровья Софи. — Моя мать не спит?
— Спит, но я разбужу ее, если у тебя что-то важное.
— Да, важное, но сначала нам с вами нужно поговорить наедине.
Необозримая французская кухня была окрашена нежно-розовыми лучами занимавшегося рассвета. Эл шел босиком, в халате, который, не исключено, принадлежал Ною. Джей смутно припоминал, что герб на кармане был знаком Бэбкоков, но не испытывал никакой ревности к человеку, который, очевидно, занял место его отца. Он не испытывал вообще ничего, кроме желания понять, как мирные, казалось бы, гуманные люди могли совершить столь невероятное деяние ради... ради чего? Ради процветания корпорации?
Эл тут же стал варить кофе, уверяя, что без этого у него и сердце не заведется. Джей наблюдал, как его старший собеседник старался изображать веселость, но никак на это не реагировал. Было видно, что Эл прекрасно ориентируется на кухне, но тот ничем не выдал знакомства с предметом, который Джей водрузил на большой разделочный стол, царивший в центре помещения.