Попрощавшись с ребятами, я отправила мужиков общаться о вечном, о бабах и о том, как им тяжело жить непонятыми. Снарядила их в кабинет к Марку допивать коньяк, даже нарезку из лимончиков сделала. Вот такая я хорошая, вернее, опытная. После корпоратива, на котором главный жаловался мне на свою мать, я зареклась приближаться к нему пьяному. Два часа я работала психологом, выслушивая детские обиды, подростковые претензии и негодование мужика, как мама жить ему мешает, лезет со своей заботой, советами, нравоучением. Но самое страшное случилось тогда, когда я его оставила одного на пять минут. Вот взрослый же мужик, на пять лет старше Марка, карьерист, столько людей в подчинении, а ума? Ума нет… И откуда только ему стукнула эта невероятная мысль позвонить маме и отстоять свою самостоятельность? Два часа с пьяным главным показались мне курортом после того, как я битый час успокаивала женщину, соглашаясь, что её сын неблагодарная зараза. Я бы и похуже сказала, но растягивать сомнительное удовольствие не хотелось.
Загружая последние грязные тарелки в посудомойку, решила глянуть, как там мой сын. Что ж, вы видели телезомби? Так вот, у меня их было целых три! Не замечая ничего вокруг, кроме фильма, они медленно, словно в замедленной съёмке, ели попкорн, не отрывая глаз от телевизора. Удостоверившись, что все относительно живы-здоровы, я, тихонько прикрыв дверь в комнату сына, вышла в зал.
— Мам, а где у нас пустые банки? — подлетела Маня, глядя ошалевшими глазами.
— В погреб все вчера вынесла, чтобы не мешались на кухне. А что?
— Ну, мам, я же их целую неделю собирала!
— О господи, зачем тебе банки? Вы ведь гадать хотели, а не варенье катать! Или я настолько от жизни отстала?
— Мне свечи некуда поставить!
— Ясно, пошли, — спускаясь с жилого этажа, я старалась вспомнить, куда всунула бабушкины бронзовые подсвечники. Помню, в детстве благодаря именно им бабушкина сталинка казалась мне каким-то родовым гнездом обедневшего дворянина. Не знаю, зачем мне этот антиквариат, но ни выкинуть, ни продать рука так и не поднялась, всё-таки память… Вот и Мане пригодятся.
Со второй попытки найдя нужную коробку в гардеробной, я протянула Машуле первый подсвечник с двумя грифонами, смотрящими в разные стороны:
— Держи, пойдёт?
Отодвинув меня, дочка нырнула в коробку с головой, а вынырнула со счастливой улыбкой и огромным предвкушением.
— Ух ты, класс! Атмосферненько получится! — радостно сказала дочь, уже таща под мышкой два огромных подсвечника, прижимая к бокам руками, в которых тоже были подсвечники.
— А-а-а-а-а, — от дружного ора девчонок пододеяльник вылетел из рук вместе с самим одеялом. Перепрыгнув горку белья на полу, я неслась в комнату Маши и думала лишь о том, чтобы только они не подожгли мне дом и друг другу волосы. Влетая в комнату, больно ударившись плечом, осознала, что пожар был бы предпочтительнее.
Все три подружки стояли, тесно прижавшись друг к другу, напротив зеркала. Катя, вцепившись в подсвечник с русалкой, махала им перед собой, Поля вцепилась в Маню и просто истошно кричала, а Маша замера, глядя на отражение в зеркале. Именно к ней тянулась рука. Выхватив у Катюни семейный антиквариат, я, закрыв собой девчонок, со всей силы долбанула руку.
— Ай, — больше от удивления, чем от боли, воскликнул парень, прижав к себе кисть руки. Туман в зеркале рассеялся, показав паренька лет пятнадцати-шестнадцати. Высокий, худенький, немного сутулящийся, с огромными вороньими крыльями за спиной, тёмный ангел, что ли?
— Кого вызывали? — немного сиплым голосом спросила у девочек.
— Суженого, — рассеянно ответила Катя.
— Ну и как? — хмыкнув, заржала я. — И чьё это счастье?
— Моё, — обречённо ответила Маня и, обойдя меня, встала рядом с зеркалом.
— Привет.
— Привет, — ответил женишок дочери, мило улыбаясь, даже о руке забыл. А может, несильно ударила?
— Послушай, тут ошибочка вышла, девочки адресом ошиблись, — решила прекратить этот балаган, мне ещё зятя из зеркала для полного счастья не хватало, мало мне проблем с мужем.
— Какая ошибка? — улыбка сползла с лица, нахмурившись, парень зло смотрел на меня.
— Ну, вы нам не подходите.
— Не подхожу? Она моя кьяра[1]! — тыча в Маню, возмущался парень, гневно сверля меня глазами.
— Моя дочь никакая не кьяра, видите, вы тоже ошиблись, — глаза напротив заполняла тьма, чёрная, вязкая, мне стало страшно. Зря я расслабилась, увидев парня. И почему он показался мне неопасным?
1
Кьяра — суженая демона, она единственная, кого может любить демон, все остальные женщины могут вызывать страсть, желание, но не любовь. Дети рождаются от любой женщины, для зачатия неважны чувства партнёров.