Жаркец: Да остановись ты!
Креше: Я должен это сделать, пусти меня!
Жаркец: Не должен.
Креше: Должен.
Жаркец: Не должен.
Креше: Пусти, я должен выброситься.
Жаркец: Да подожди, не суетись: мы на первом этаже, полметра от земли. Ты даже ногу не сможешь сломать, не то, что разбиться.
Креше: Ах, да, я совсем забыл. Это плохие новости сбили меня с толку. Да, да, это же первый этаж. Я полезу на крышу и спрыгну оттуда.
Жаркец: Креше, ты меня не уважаешь, ты мне не друг.
Креше: Почему это?
Жаркец: Неужели ты хочешь, чтобы я собирал тебя по улице? Чтобы я был единственным свидетелем твоей отвратительной смерти? Если ты хочешь покончить собой, выбери какой-нибудь цивилизованный способ. Что-нибудь красивое. Стань современным самоубийцей, чтобы даже Драгица не могла сказать, что в последний момент жизни ты был примитивным.
Креше: Ты прав, прав. Я знаю! Знаю!
Жаркец: Что ты знаешь?
Креше: Я знаю, как я покончу собой, чтобы быть на уровне.
Жаркец: Как?
Креше: Я перережу себе вены. А?
Жаркец: Да ладно. Это еще хуже. Фу!
Креше: Да. И долго. Долго. У меня другая идея. Точно.
Жаркец: Да ладно.
Креше: Точно. Придумал.
Жаркец: Ну, давай, говори.
Креше: Я возьму гвоздь, вставлю его в розетку, и готово. За две секунды сожгу столько энергии, сколько сжигается за два месяца, а она пусть платит. Вот какая будет моя месть.
Жаркец: Да, Креше, соберись. Зачем тебе умирать? Не ты же ее обманывал, а она тебя. Понимаешь?
Креше: Что ты хочешь сказать?
Жаркец: Зачем тебе убивать себя? Ты живешь правильно. У тебя все в порядке. Это она — грешница. Я же приехал не для того, чтобы мы тут себя наказывали, а для того, чтобы мы восстали против нее, грешницы.
Креше: Знаешь что?
Жаркец: Не знаю.
Креше: Все-таки вы умные, словенцы. Это ее надо сбросить с крыши, ей надо вены перерезать, это ее надо заставить вставить руку в розетку. Это ее надо наказать, а не меня. Убить, уничтожить — вот наша задача.
Жаркец: Креше!
Креше: Что опять не так?
Жаркец: Я не хочу садиться в тюрьму из-за какой-то…
Креше: … сучки!
Жаркец: Точно.
Креше: И я не хочу.
Жаркец: Ситуация, как видишь, очень сложная.
Креше: И наши политики так же говорят, когда сидят в дерьме: «Ситуация сложная».
Жаркец: Мы должны трезво оценить ситуацию. Мы должны быть на высоте. Мы не можем сделать что-нибудь, о чем потом будем жалеть всю жизнь. Мы, не смотря ни на что, должны ответить на вопрос: что мы чувствуем по отношению к своей жене.
Креше: Лучше не спрашивай, что я чувствую. Все, что она сделала, меня злит, выводит из себя.
Жаркец: И меня выводит и злит, но мы должны вместе решить, что нам с ней сделать, чтобы ее не потерять. Потому что, если откровенно, я не хочу ее терять. Не знаю, как ты.
Креше: Да и я тоже. Я имею в виду, что она дорога мне, как женщина, не смотря ни на что. Я не знаю, что я буду без нее делать.
Жаркец: Мы слишком старые, чтобы искать других женщин и снова влюбляться.
Креше: Точно. Абсолютно точно.
Жаркец: Но опять же, я не могу ей простить, что у нее есть этот покойник Никола.
Креше: И я не могу ей это простить.
Жаркец: Хорошо, что мы понимаем друг друга. Я считаю, что любое решение, какое бы оно ни было, мы должны принять вместе.
Креше: Согласен. Я очень ценю, что ты уважаешь меня, как человека и как друга. И тебя тоже уважаю.
Жаркец: Мы должны быстро выработать общий взгляд, обсудить ситуацию и принять решение. Давай, коллега: представь свое видение ситуации и свое решение.
Длинная пауза. Креше в недоумении оттого, что услышал.
Креше: Предприимчивым всегда был ты.
Жаркец: Да.
Креше: У тебя было больше времени, чтобы обо всем подумать…