— Не надо, — отказалась я, но Зойку уже было не остановить.
— Ты добрая, отзывчивая, заботливая, искренняя, честная, верная, добрая…
— Добрая уже было, — перебила я ее мрачно. — Ты пошла на второй круг.
— Я щас выйду во двор, сяду в машину, и приеду тебе мозг на место ставить, — пригрозила Зойка. — Хочешь?
— Не хочу, — покорно отозвалась я, водя пальцем по одеялу.
— Боже мой, Нина, давай вспомним, как ты всю нашу семейку лечила от спины, грыжи, всяких остеохондрозов и сколиозов, как мы втроем дядю Пашу после инсульта ворочали, чтобы ты ему массаж делала, как у него ни одного пролежня не было только потому, что ты дневала и ночевала возле него, обстирывала всех, жрать готовила, да еще и придурка своего обхаживала! — У Зойки кончилось дыхание, и она злобно засопела.
— Я осознала и прониклась, — как можно более искренне сказала я. — Просто фигню спорола, вовсе не хотела набиваться на такие комплименты.
— Дура, — взвыла Зойка. — Толик! Толик, иди, грей машину, мы едем к Нине!
— Зоя, я спать ложусь, — тоже взвыла я испуганно. Если еще и Толик подключится к Зойке, пощады мне точно не будет.
— Значит так, — тихо и грозно начала подруга. — Выкини из головы всю эту постразводную чепуху, которую ты себе придумала, иначе…
— Иначе, что? — заинтересовалась я.
— Иначе я твой телефон и домашний адрес дам Игорю, и отбивайся от него, как хочешь.
— О боже, — притихла я, осознав значимость угрозы. — Он же мне весь мозг того…
— Вытрахает, — злорадно подтвердила Зойка. — И ты точно не будешь думать о том, какая ты хреновая.
— Да я не так, чтобы у очень об этом думаю, — промямлила я. — Просто как-то все…
— Я сказала, а ты услышала, — провозгласила подруга. Толик на заднем плане уточнял, спускаться ему вниз, или нет.
— Дай своему мужу отбой, и все, давай уже спать будем, — зевнула я в трубку.
— Давно пора. Спокойной ночи, радость моя.
— И тебе, — согласилась я.
— Вот и неделя пролетела, — тоскливо сказала я себе в зеркало. Отражение показало мне ответную гримасу и застыло. Я придирчиво себя рассматривала. Живот не отрастила, поправилась самую малость, только в плюс мне пошло. Волосы мне девчонки в салоне немного распрямили, чтобы прическа продержалась вечер. Предлагали подстричься, но так, в шутку. Если меня подстричь, прическа моя будет называться «брокколи». Маникюр всегда при мне, пусть ногти короткие, зато руки ухоженные. Туфли привычные, удобные, лодочки. Новомодные каблучищи на платформе я не признаю — всегда вспоминается фраза моей наставницы: «Девочки, один сантиметр каблука — это плюс десять килограмм нагрузки на позвоночник. Вы женщины, а не Муравьишки!».
Платье сидит хорошо. Не идеально — но отлично. Я сделала несколько кругов по комнате, не отрывая взгляда от зеркала. Так, руками не размахивать, не гвардеец на параде… Так, а клатч где? Вот он. И руки как раз заняты, а то вечно не знаю, куда их девать. Раньше одна рука была занята мужем, теперь ее придется занять чем-то другим. Я с сомнением посмотрела на обручальное кольцо. Снять — не снять? Нет уж, и так себя чувствую не слишком уверенно, пусть уж лучше будет. Губы накрасить. Вот. И все, и сесть. Я снова посмотрелась в зеркало, и губы вдруг расползлись в улыбке. Чудо, как хороша!
В дверь позвонили, и я подскочила от неожиданности.
— Кто там? — голос чуть не дал петуха, и я кашлянула.
— Нина, это Захар, помните меня?
— Конечно, помню, — с изрядной долей удивления я распахнула дверь, и мы с Захаром уставились друг на друга. — Здравствуйте.
— Здрассте, — протянул он. — Вы куда-то уходите, что ли?
— Ну да, — я смущенно развела руками. — На юбилей пригласили.
— Выглядите просто… шикарно. — С трудом сказал Захар, отводя глаза в сторону.
— Спасибо, — я немного приободрилась.
— Я чего пришел, — медленно начал он. — Я визитку вашу куда-то сунул, ну и потерял. А сестра мне скандал закатила…
— Ох, да, точно, вы же говорили про племянника, — припомнила я и сунула клатч под зеркало. — Сейчас я вам дам новую визитку, конечно! — Я направилась в зал, за непарадной сумкой, потому что в клатч помещался только телефон и деньги, и то, без кошелька. — Минуточку!
Твою ж мать, да что ж это за платье такое! Она когда передом стояла к нему, дышать еще можно было, а уж когда спиной повернулась — как будто под дых дали кувалдой — весь воздух из груди вышибло. Он такую спину только на фотографиях в мужских журналах видел, и всегда спокойно считал, что это фотошоп, а в природе таких спин не бывает. Молочно-белая, все изгибы, впадинки, позвонки, открыта до ямочек на пояснице… Он с трудом сглотнул и перевел взгляд на потолок, радуясь, что куртка на нем длинная, потому как в штанах стало тесно до неприличия. Вот уж не думал, что так бывает, если просто на женскую спину смотреть. Ну, ладно там, грудь, задница — это-то понятно, но спина-то! Это как подбородок, чего от спины возбуждаться, да еще так… Так только после армии и было, когда он только на гражданку пришел.
Он прислушался — в зале что-то падало, шуршало, Нина что-то бормотала себе под нос, и он снова уставился в потолок.
— Нашла, — весело сказала она, выходя в коридор. — Держите!
— Спасибо, — он взял картонку, стараясь не касаться женской руки, которая тоже была ослепительно-белой. — Еще раз извините, что… приперся.
— Ну что вы, — засмеялась она, и в груди стало тоже тесно и что-то защемило. И вспомнилось, что он последний раз любовью занимался полгода назад. Да и то, не любовью, а сексом. А то и спариванием, чего уж деликатничать! — Мне не жалко, можете хоть каждый день забегать!
— Вы поосторожнее с приглашениями, — он заставил себя улыбнуться. — А то я ж и правда буду… того, забегать, — он потер лоб под шапкой. Слава богу, телефон у нее зазвонил, а то уж совсем неловко получалось.
— Так, так, так, — забегала она по коридору, то и дело запинаясь об какую-то коробку, по виду — от телевизора, в ту доисторическую эпоху, когда телики были не плоскими, а квадратными.
«Иди отсюда, придурок», — мрачно велел он сам себе, не двигаясь с места. — «И хватит таращиться!».
— Захар, а можно я вас поэксплуатирую? — сказала Нина, и он с усилием оторвался от своих мыслей.
— Можно, — кивнул он, злясь сам на себя.
— Если вас не затруднит, донесите коробку, — она постучала мыском туфельки по коробке.
— В легкую, — обрадовался он, что можно будет, наконец, чем-то занять руки. Нина в два счета намотала платок на голову, накинула какую-то невесомую прозрачную штучку, схватила с вешалки шубку и тут же ее уронила.
— Блин!
— Позвольте, мадам, — со всей галантностью, на которую он был способен на данный момент, он проворно подхватил шубку с пола и распахнул ее навстречу.
— Благодарю, — смутилась она, неловко попадая руками в рукава. — Сто лет не встречала таких галантных мужчин.
— А я сто лет не видел таких красивых женщин, — хрипло сказал он и тут же сделал шаг назад. Черти б слопали эту его затею с куртуазностью! Опять эта спина, просвечивающая через тонкую газовую ткань, запах волос, духов, тела, ааааа, катись оно все к черту!!!
— Вы меня смущаете, — она неловко дернула плечом.
«А вы меня возбуждаете» — мысленно ответил он, вслух только улыбнувшись. Улыбка тоже, кажется, отразила все его не слишком приличные мысли, потому что щеки у Нины зарозовели.
— Коробку беру и выхожу, — больше себе, чем ей проговорил он и нагнулся к полу.
— А я следом, — кивнула Нина.
— А вот и доня приехала! — трубно возвестил свекор, распахивая мне навстречу объятья.
— Привет, Пап, — я с удовольствием поцеловала гладкую выбритую щеку, вкусно пахнувшую одеколоном. — С праздничком.