Вместо этого я посмотрела на худенького мальчика, который сидел в кресле, и ласково спросила:
— Готов?
— Всегда готов! — отчеканил он, Мишка по жизни оптимист, за это я его и люблю.
Глава 2.4
В парке нам с ним всегда было хорошо, да и погода выдалась солнечная. Я впервые за последние несколько дней дышала полной грудью. Постаралась выкинуть все мысли из головы и просто ловить солнышко, чувствовать легкий ветерок и слушать болтовню брата.
— Смотри, смотри, Ада, какой у мальчика велосипед! Я читал о таком, у него пятнадцать скоростей, а какие амортизаторы, ты не представляешь!
После этих слов мне хотелось плакать.
Я прекрасно понимала, что маленький жизнерадостный мальчик вряд ли когда-нибудь сядет на велосипед, о котором столько читал, даже бег ему будет недоступен. Но он об этом так зажигательно говорит, будто вот-вот все станет хорошо, и мы прокатимся по парку вместе. Одинокая слеза покатилась по щеке как символ беспомощности.
Все восемь лет я оплачиваю его реабилитацию несколько раз в году. Мужу всегда говорила, что сменила гардероб, и вопросов у него не возникало.
Я никогда не рассказывала ему о Мише. Он родился, когда Антон находился в зарубежной командировке. Через месяц после свадьбы он уехал туда и задержался на полгода. Ежедневно звонил и писал, интересовался делами, но я ни словом не обмолвилась о появлении на свет ребенка со страшным диагнозом. Тогда еще муж не был так богат, чтобы позволить себе летать раз в неделю на частном самолете.
В то время я поняла, что не нужна ему как спутница жизни. Он хотел обладать мной, он стал обладать. Галочка поставлена, и Антон занялся совершенно другими делами.
Однажды в разговоре за месяц до появления Миши мы затронули тему детей.
— Я вернусь, и мы начнём стараться, мне нужен сын, — заявил он так, будто дом начнем строить, а не ребенка планировать.
— А вдруг будет дочь? — просто так спросила я, чтобы поддержать разговор, а у самой мысли витали очень далеко.
— Дочь, инвалид и тому подобные отклонения меня не интересуют, мне нужен наследник: здоровый, сильный и умный.
Тогда меня очень удивило, что он в одну линию поставил дочь и инвалида.
— Ты же понимаешь, что случиться может все, что угодно? — пыталась вразумить я человека, внезапно ставшего тираном.
— Только не в моей семье, я лучше выгоню тебя с неугодным мне зародышем, чем приму в семью! — резко бросил он и повесил трубку.
Тогда я впервые поняла, что вышла замуж за монстра, а ведь он казался таким добрым и все понимающим.
В то время мне было восемнадцать лет. Маленькая перепуганная девочка, попавшая в беду, на которую сверху наседала мама, подталкивая к решению, покалечившему всю мою жизнь.
Я так и не решилась рассказать ему о своей тайне, даже сейчас, после его смерти, не знаю, как открыть ее окружающим. Я больше не маленькая наивная девочка, больше не влюбленная идиотка, я стала циничной и злой — этому меня научил муж.
А сейчас он хотел от меня любви к своему внебрачному сыну, любви к мальчику, который мне никто. Его родила любовница. Родила ему сына, о котором он так мечтал, которого я не смогла ему дать.
Миша продолжал говорить о велосипедах, а я слушала его вполуха, пытаясь вылезти из омута воспоминаний.
— Вот и уточки! — взяв себя в руки, села перед мальчиком и протянула ему хлеб.
— Ада, а ты умеешь кататься на велике? — он посмотрел на меня своими карими глазами, такими похожими на глаза его отца.
— Умею, — подтвердила я.
— А меня научишь, когда я поправлюсь? — он был таким искренним, что я не смогла сказать ему правду.
Врачи давали всего два процента на то, что он когда-нибудь сможет ходить самостоятельно.
— Конечно, научу, — резко поднялась, чтобы скрыть очередную слезу.
Глава 2.5
Я посадила Мишу на плед, который расстелила около пруда. Мне хотелось с ним поговорить, хотя решение по поводу наследства я уже приняла. Без этих денег я даже шанса на выздоровление ему дать не смогу. Мне придется убить в нем всякую надежду на то, что он когда-нибудь сам сможет крутить педали.
— Миша, как тебе живется у мамы? — спросила я.
Теперь, когда я не завишу от прихотей мужа, могу взять мальчика к себе.
— Хорошо, я жду встречи с тобой с нетерпением! — радостно сказал он.
— А ты очень на меня обиделся бы, если бы узнал, что я тебя обманула? — этот вопрос был для меня настолько важным, что я решилась задать его, только собрав волю в кулак.