— Наверное, из-за прибытия Святой?
— Скорей всего. Но… как ты смог пройти проверку?
— Тренировки, друг, особые тренировки. Запомни на будущее — за меня можешь не переживать если дело дойдёт до подобных проверок. Понял?
— Да.
Я поразился его умению владеть собой — во время проверки от него явно исходило чувство тревоги, страха, но при этом он совершенно не изменился в лице и ничем не выдал своих эмоций, казался спокойным и расслабленным.
Есть повод гордиться Империей! Наши тайные службы хорошо готовят кадры!
Мы прошли немалое расстояние по лесу, в пути постоянно натыкаясь на патрули повстанцев, на затаившихся лучников в кустах и на деревьях, на дозорных — и, наконец, добрались до лагеря.
Это был сооружённый наспех шатёрный городок, окружённый частоколом. Он располагался на открытой поляне, свободной от деревьев, а со всех сторон его окружал лес.
Вокруг лагеря был ров, а через него перекинут подъёмный мостик. Если понадобится — этот мостик поднимут, и он станет воротами, закрывающими вход в лагерь. Сейчас он был опущен, поэтому на месте входа не было ворот — в стене частокола зиял широкий проход. Люди сновали туда-сюда через него, кто-то входил в лагерь, кто-то покидал его и спешил в сторону леса, мимо нас пробежали несколько человек, обменявшись приветствием со связным.
Мы вошли в лагерь. Внутри я увидел множество шатров — а между ними, на открытом пространстве, было устроено хозяйство. Где-то прямо в открытой походной кузнице ковали мечи и точили лезвия на шлифовальном круге, где-то стояла полевая кухня, и там готовили еду в больших котлах, где-то скрепляли кольчугу или подшивали одежду.
На нас никто не обратил внимания, и связной повёл меня к одному из шатров.
— Там главные, — сказал он. — Я тебя им представлю, расскажешь свою историю про нападение на севере, а потом найдём в какой шатёр тебя определить на ночлег и какую работу поручить.
— Хорошо. Думаю, стоит прояснить, зачем я сюда прибыл, — сказал я. — Тебе нужно это знать, чтобы ты мог лучше мне подсобить. Я прибыл сюда ради Святой.
В этот момент даже такой мастер контролировать свои эмоции, как связной, дал слабину, он внезапно остановился и удивлённо уставился на меня.
— Серьёзно?!
— Да. Я здесь только ради встречи с ней.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что…
— Нет-нет, что ты. Это не шутки — Святую убить невозможно, она неуязвима. Когда так говорят про неё — то не врут, это чистая правда, даже не сомневайся в этом. Так что я здесь не для этого.
— Тогда для чего? Я не понимаю…
— Встретиться с ней и какое-то время провести рядом. Это всё, что мне нужно — по крайней мере, это всё, что я тебе скажу. Думай об этом так.
— Понятно. Не знаю, какое задание тебе поручили, друг, но, надеюсь, верхушка знает, что делает. Святая, действительно, вскоре прибудет в наш лагерь.
— А что потом? — спросил я.
Связной на мгновение замялся, потом мрачно проговорил:
— Видимо, она поведёт нас в бой. Мы нападём на Graen Wilat, и с этого начнётся вторжение в Империю…
— Верно, — кивнул я. — Вот именно до атаки на Graen Wilat мне и нужно здесь пробыть, и в самой атаке принять участие. Думай о моём задании именно так и помоги мне с этим.
— Полагаю, с этим помочь будет не трудно, — безрадостно усмехнулся он. — В атаку пойдут все.
Мы подошли к шатру, в котором, по словам связного, находились «главные», и он вошёл внутрь. Несколько минут спустя он позвал меня, и я тоже вошёл.
За низким столом сидели трое мужчин. На них была простая одежда, в довольно жалком состоянии, шитая-перешитая десятки раз, на подбородках серела щетина или клочьями росла неаккуратная борода. Такой вид имели почти все повстанцы в этом лагере — издержки лесного образа жизни.
В помещении находился и ещё один человек. В отличие от диковатого вида повстанцев он выглядел элегантно. Он был высок, не сидел за столом, а стоял на своих двоих. На нём был ослепительно белый балахон, на голове просторный капюшон, скрывающий почти всё лицо, можно было заметить лишь нижнюю часть — губы, подбородок. Губы были изогнуты в хитрой улыбке, подбородок чисто выбрит.
Это явно был храмовник, и, скорей всего, далеко не мелкая сошка. Вероятно, как почти все храмовники, он владел магией — и его силы были больше, чем у того мага, что ранее провёл проверку моей личности. Я мог смутно ощущать его магию, но слишком активно исследовать её не смел — это могло раскрыть мою собственную, запечатанную магию.
— Как тебя зовут? — спросил один из лидеров повстанцев за столом.
— Андаль, — ответил я. — Андаль Дорфан.