Я цепенею.
Кажется, до этого самого момента я до конца не осознавал, что Кармен больше нет. Сейчас действительность товарняком врезалась прямо в лоб.
Всего один выстрел — и моей любимой "пышки" больше нет.
Она ведь была мне как мать. На протяжении пяти с половиной лет считала меня своим единственном сыном.
Когда я был "призраком", только благодаря ей я чувствовал себя ещё нужным кому-то. Только она заставляла меня не забывать то, кем я был на самом деле.
Никаким не монстром, а человеком, потерявшимся в самом себе. В пустоте. В ней мне было легко затеряться. И только Кармен удавалось заполнить эту пустоту своей материнской заботой, непревзойденным чувством юмора и самоиронией.
С ее смертью я лишился частички своей души. Той, что в свое время она смогла заполнить собой.
Игорь одним выстрелом оторвал от меня кусок, а вторым разрушил жизнь Шаха. Не представляю что с ним будет, если Анастасия не выкарабкается. В этом мире его уже ничего не удержит. Он уйдет вслед за ней. Мужественно и любя всем сердцем.
Качнув головой, сбрасываю с себя наваждение.
Лицо мое искажается в гримасе бешенства и презрения. Я изо всех сил стискиваю челюсть, что зубы начинают ныть, и навожу пистолет на Игоря.
Он испуганно вдыхает, глаза выкатывает на меня. Плавильня заполняется шумом его судорожного дыхания.
Пальцем я касаюсь курка. Нажимаю. Игорь зажмуривается с силой и я резко отвожу руку чуть левее. Взвываю раненым зверем и выпускаю очередь из шести патронов в стену.
Всю обойму я потратил на вымещении своей злости вместо того, чтобы изрешетить пулями этого недоноска, который в данную секунду широко раскрывает глаза и кряхтит. Судя по всему, он не понимает, почему все ещё жив.
— Зачем Рифату понадобился мой сын? — спрашиваю с напором. — Каким образом ты поддерживал с ним связь? Отвечай!
— Пейджер, — сбивчиво он произносит. — Я думал, что они давным-давно уже отошли в прошлое, но нет. Представь, кое-где они до сих пор существуют.
Ну, конечно. И звонить никому не надо, и номером светить.
— Рифат узнал о вашей сделке с его отцом. Именно твой сын должен был стать отличным рычагом давления. Насчет дочери он не был так уверен, поэтому даже пробовать не стал. Он был уверен, что только благодаря сыну он сможет убить сразу двух зайцев: заполучить свободу и избавиться от надоедливого папаши.
Поспешил он с выводами. За свою дочь я боролся бы не меньше, чем за сына.
— Зачем ты поехал в порт? Тебя там ждал кто-то?
Игорь кивает, охотно идет на контакт, что уже хорошо.
— Судно. На нем я должен был пересечь границу и вернуться в Стамбул, — он делает паузу, поднимает голову и держит ее на весу, пристально смотря на меня. — Эмир, они уже ищут меня. Зря ты все это затеял. Они найдут тебя и уже не жди пощады. Они завалят вас всех! И тебя, и сынка твоего! Вот увидишь! — брызжет он желчью, желая припугнуть.
Жаль, патронов у меня больше не осталось. Заткнул бы его на веки вечные....
Но Игорь ведь не знает, что я "пустой", судя по тому, как он начинает трястись, когда пистолет случайно (а, быть может, и нет) взмывает в его сторону.
— Закрой рот! Лучше захлопни свою вонючую пасть, пока я не сделал в твоей заднице ещё больше дырок!
Нервы Игоря окончательно сдают. Он начинает пускать слезы.
Занавес.
— Не надо, прошу, — молит он, корчится от того, что самому от себя тошно, но он знает, что это его последний шанс. — Я сделаю все, что угодно. Могу до конца своих дней пахать на тебя. Хочешь, я добровольно сдамся полиции? Хочешь? Я прям сейчас готов сесть за решету! Обещаю, я заплачу за все, только не убивай меня. Я хочу ещё пожить, — скулит он, разбрасывая вокруг себя слюни и сопли.
Я молча слушаю его всхлипы. Взвешиваю для себя все. Анализирую.
В конечном счете прихожу к выводу, что для Игоря сесть в тюрьму на пожизненно — это как отделаться легким испугом.
Слишком гуманно на мой взгляд.
— Я не стану тебя убивать, — спокойно выношу свой вердикт после паузы.