Одной Диане такое под силу.
Как только песня заканчивается, она резко смолкает, возвращая меня в реальность. Из телефонного динамика доносится лишь ее судорожное дыхание.
Она плачет...
— Скажи, я же еще услышу как ты ужасно поешь? Услышу ведь? — произносит она тихо.
Мне едва получается разобрать слова из-за всхлипов, от которых сердце сжимается в комок.
Грудь у самого ходуном ходит, ничего толкового ответить не могу.
Гарнер частично рассказал мне, о чем они разговаривали пока я решал вопрос с Игорем.
Я примерно представлял, что Диана возненавидела меня. То, что она желала мне смерти, нисколько не удивило меня. Не думаю, что это было сказано на эмоциях. Где-то в недрах своей души Диана хотела бы избавиться и от меня в том числе.
Она еще так молода. Она так прекрасна. Жизнь ее только-только начинается. И у нее будет все, чего она захочет, о чем мечтает.
Я об этом позабочусь.
Она будет счастлива, будет любима.
А уж со мной или без меня...
— Услышишь, Диана, — сдавленно произношу, словно на горло наступили. — Конечно, услышишь. Обещаю, я еще спою тебе твою любимую. Ну, ту нудную и слезливую, помнишь?
— Поклянись! — требует она, как обычно не верит мне на слово.
В этот момент я обращаю внимание на дом. Точнее, на свет, мелькающий в кухонном окне. Это не фонарик и не свеча. Скорее, лампа керосиновая.
Странно. Я думал, в доме все давно уже спят.
И почему бы просто не включить свет? Зачем пользоваться керосинкой?
— Диана, извини. Мне нужно идти, — монотонно проговариваю, не сводя глаз с движущегося огонька в окне.
— Эмир, поклянись! — цедит она в трубку, но я сбрасываю вызов прежде, чем мое сердце разрывается на части от ее рыданий.
Не нужно было отвечать на звонок. Это выжало из меня все силы. Это еще больше выбило Диану из равновесия.
"Прости меня, родная", — проносится в мыслях, после чего я отключаю телефон, прячу его в задний карман и выхожу из машины на улицу.
Войдя в дом, я нащупываю на стене выключатели, вхолостую нажимаю на них.
Теперь ясно, почему именно керосинка. Свет во всем доме по каким-то причинам отключен.
Я на ощупь движусь в столовую, где встречаюсь с Марией.
Врезавшись в меня, она взвизгивает и хватается за сердце.
— Тише. Это всего лишь я, — говорю я сквозь темноту.
Мария выпрямляет перед собой руку, держа в ней лампу. Свет от нее падает прямо на меня.
— Эмир? — изумленно произносит она. — Ты до ужаса напугал меня...
— Что со светом?
— Не знаю. Я проснулась, хотела приготовить Элиф смесь, а света уже не было.
— Наверное, пробки выбыло. Надо посмотреть, — порываюсь я к выходу, но что-то останавливает меня. Я осматриваю дом, прислушиваюсь к тишине, выглядываю в окно, выходящее на задний двор. — Мария, а где наша охрана? Почему никто меня не встретил на входе?
Буркнув что-то невнятное, Мария отмахивается. Смотрит на меня так, словно я задал глупый вопрос.
— Мария? — настороженно проговариваю. — Ты ответишь мне что с охраной?
— Эта не стала продлевать им контракт. Сказала, что они дорого ей обходятся.
Эта...
Действительно. Мной был задан глупый вопрос, ответ на который лежал на поверхности.
София, чтоб она провалилась...
То, что Мария не в состоянии произнести ее имя, уже о многом говорит. Она ненавидит ее всей душой.
Ничего этой безнравственной девице доверить нельзя. Хорошо у нее получается только настраивать людей против себя.
— Мне же не послышалось? Ей? Дорого ей обходятся? — Ослепленный вспышкой лютой ненависти, я со всех ног мчусь к лестнице. — Сейчас я ей покажу, насколько дорого она обходится мне!
— Эмир, не растрачивай свои нервы, — безразлично она бросает, следуя за мной. — Нет ее дома. Не возвращалась она со вчерашнего дня.
Торможу резко у подножия, шиплю от того как грудь горит огнем. Пальцами впиваюсь в перила и слышу хруст дерева под рукой.
— Мерзавка! Беспринципная дрянь! — хлестко рвется. — Я же ее...
Мария шикает на меня, заставляя заткнуться на полуслове. Ее указательный палец взмывает вверх.
— Тише, Элиф разбудишь.
Дышу глубоко. Пытаюсь успокоиться и одним протяжным выдохом вытравить себя всю ненависть к Софии.
Я ведь ее предупреждал. Или она думала, что ей и в этот раз все сойдет с рук?
Хватит. Мое терпение кончилось. Она еще крупно пожалеет об этом...
— Пойду тогда пробки проверю, — буркнув, я спускаюсь в подвал.
Наведя фонарик на электрощиток, я убеждаюсь, что был прав насчет пробок.