Руки затекли, поскольку они неизвестно сколько времени были перевязаны у меня за спиной. Узлы настолько тугие и прочные, что кевларовая верёвка буквально врезалась в кожу на запястьях.
Мысль о том, что Диана сейчас находится в опасности, заставляет меня моментально прийти в чувство.
Перед собой мне сначала удаётся увидеть только мельтешащее размытое пятно.
Не обращая внимания на болезненную пульсацию в висках, я несколько раз моргаю, чтобы поймать фокус. Зрение восстанавливается и тогда я спичкой вспыхиваю, рассыпая вокруг искры яростного пламени, но вместе с тем не могу понять истинную причину, по которой вижу именно его, а не кого-то другого.
Хоть кто, но только не он...
— Что ты... — у меня не находится слов. Я на мгновение зависаю, исподлобья глядя на возвышающегося надо мной брата. Горечь сглатываю, руками дёргаю, пытаясь ослабить узел. — Назар, что ты стоишь? Освободи меня!
А он будто и не слышит меня вовсе. Не двигается. Стоит напротив, изображая из себя статую, и бездействует. Его пустой взгляд обращён сквозь меня, словно я насквозь просвечиваюсь.
Осматриваюсь по сторонам. Мы в пустующей комнате второго этажа. Я руками и ногами привязан к металлическому стулу, а на брюках моих действительно запёкшаяся кровь.
Снова поднимаю взгляд на Назара и вижу то, на что сразу не обратил внимания. Его внешний вид... Он сильно помят: на челюсти ссадины и кровоподтёки, губа разбита, а в глазах страх и бессилие. Только основываясь на увиденном, могу сделать вывод, что моего брата поработили.
Сам бы он до подобного не додумался никогда. Он не такой. Назар и мухи не обидит...
— Что произошло? — осмеливаюсь я задать вопрос, а он молчит, мысленно находится где-то не здесь. — Послушай, если ты причастен к этому, то постарайся объяснить мне, — и снова я натыкаюсь на глухие стены, в ответ никакой реакции. Моему терпению приходит конец: — Назар, твою мать! Где Диана? Где она, я спрашиваю?!
Назар наконец возвращается в реальность. Он вынимает из-за спины пистолет с глушителем, присаживается на стул, стоявший напротив меня.
Брат удивляет. Он где-то научился пользваться оружием. Со знанием дела Назар наводит на меня пистолет, а потом демонстративно кладёт его на свои колени. Приклад весь в крови, а значит им он и вырубил меня.
Эх, братишка. Что же ты творишь...
— Где Диана? Там же, где ты её и оставил. Она в твоей комнате. Я её не трогал... Пока что. Но всему своё время. И до неё я доберусь.
Этих слов было бы вполне достаточно для того, чтобы сорваться с цепи и перегрызть Назару глотку, если бы я не был прикован к стулу.
Я разгневан, я взбешен до такой степени, что сиденье подо мной начинает плавиться, но нет от этого никакой пользы. Дёргаясь на стуле как эпилептик, я лишь доставляю себе боль, а Назару чувство превосходства над собой.
— Только тронь её, ублюдок! — злобно цежу я, брызжа слюной. Я искренне не понимаю в кого мой брат мог превратиться. — Развяжи меня! Сейчас же!
Назар склоняется над дорожным баулом, лежавшим на полу возле его ног. Раскрыв молнию, он достаёт изнутри хозяйственный скотч, надрывает, зубами перегрызает полоску и заклеивает ею мой рот. За секунду. С отточенным мастерством, что я и опомниться не успеваю.
— А теперь буду говорить я, — угрожающе он проговаривает, ставит локти на колени. Он потирает свою взмокшую шею. Абсолютно в каждом его движении я различаю нервоз. — Ты слушаешь и соглашаешься на все мои условия. Пойми, всё зашло слишком далеко. Я не думал, что дойду до такого, но я вынужден, — он корпусом ко мне ближе наклоняется, в глазах его мольба и скорбь. — Братишка, он шантажирует меня. Он нашёл рычаг и теперь пытается дёрнуть за него. Прости, я ничего не могу поделать.
А мне имя его не нужно даже слышать, чтобы понять о ком идёт речь.
Рифат.
Это чёртов манипулятор у любого найдёт слабое место, чтобы извлечь для себя выгоду, не запачкав при этом руки.
Наружу просится звериный рык, замурованный в груди, но всё, что я могу — сидеть, мычать и мысленно проклинать эту землю, что носит таких тварей, как Рифат Чалык.
— Если ты пообещаешь сидеть смирно, я могу убрать скотч. Никто не должен знать о том, что я здесь. Хорошо?
Я не в том положении, чтобы выдвигать свои условия. Я порабощён порабощённым братом. Хоть и нехотя, но я моргаю, обозначив своё согласие, и тогда Назар резким движением сдирает с моего рта скотч.
— Какого чёрта ты творишь? — шиплю я на него. — Ты ведь должен быть в Швейцарии.