Его откровения рассеяли в моей голове многолетний туман, из-за которого я не замечал многого. Он был соткан из самообмана из собственного эгоизма.
Я не замечал, что мой брат несчастлив, что из-за меня ему приходится мириться со своей жизнью, приходится искать запасные ходы, многое скрывать и любить без возможности поделиться о своих чувствах с другими.
— Так вот, значит, в чём кроется причина твоих частых отъездов в Швейцарию? — спрашиваю после продолжительной паузы.
— Да, Эмир. Я навещаю свою семью, а Рифат каким-то образом выследил меня и теперь им грозит опасность, если я не смогу тебя переубедить.
Я — причина всех бед Назара. Логично, что мне теперь и вытаскивать его из ямы, которую я сам же ему и выкопал.
Я бы помог. Я сделал бы всё, что угодно, чтобы как-то исправить то, что натворил. Но дело в том, что я теперь сам оказался в той же яме, где и Назар.
Нас объединяют одинаково равные цели. Мы оба стали заложниками судьбы.
— Извини, Назар, но я ничем не могу тебе помочь. Речь идёт и о моей семье тоже! Ты как никто другой сейчас должен меня понять.
Он глаза округляет свои в неверии, дышит шумно и часто, закипая от ярости.
— Какая семья? Ты себя вообще слышишь? — выплёвывает он с желчью. — Диана просто сосуд, вынашивающий твоего ребёнка!
— Ты крупно ошибаешься! Ты видишь только то, что хочешь видеть! — рычу я от бессилия.
Пытаясь освободиться, я руки себе выворачиваю и слышу за спиной трескающий звук верёвки. Бесполезно, я только туже перетянул узлы.
Назар со стула приподнимается, прячет пистолет за спиной и принимается измерять комнату широкими шагами, мельтеша передо мной и знатно действуя на нервы.
— Хочешь сказать, что Диана смогла вычистить из тебя всю боль по Мерьям? Хочешь сказать, она смогла затмить собой все воспоминания о ней, все чувства, которыми ты так дорожил? — Назар останавливается у меня за спиной. Ладони на мои плечи кладёт и наклоняется к уху. — Нет, брат. Это всё временно. И ты это понимаешь.
Плечами передёргиваю резко, чтобы скинуть с себя его руки.
— Я не отдам её! Не отдам, слышишь? — надрываю глотку, разрезая верёвкой свои запястья до крови. — Делай, что хочешь, но её не получишь ни ты, ни Рифат!
— Извини, но тогда я буду вынужден убить её, — обыденно произносит он, присаживаясь обратно на стул.
Цепенею на секунду, а потом во мне просыпается уже знакомая жажда крови. Я раскачиваюсь на ножках стула до тех пор, пока на пол не заваливаюсь. Но на полу я беспомощен как майский жук, упавший на спину. Назар некоторое время с надменным видом наблюдает за моими попытками освободиться, а затем ему наскучивает это. Шумно выдохнув, он приподнимает меня с пола вместе со стулом и ставит на то же самое место.