— Она беременна, больной ты придурок! — бьюсь я в конвульсиях, ору, пытаясь достучаться до его благоразумия. — Я знаю как нам выкрутиться, у меня есть план. Твоя семья останется с тобой, просто тебе нужно довериться мне и развязать меня для начала.
А он категорично мотает головой. Из внутреннего кармана пиджака достаёт телефон и тычет мне в лицо экраном, где ведётся видео трансляция того, от чего кровь стынет в жилах. Невольно начинаешь задумываться о ничтожности людской жизни.
До чего докатился этот чёртов мир...
— На моих детей навели пушку! Посмотри, посмотри на них! — я отвожу глаза в сторону, мне тошно на всё это смотреть, но Назар упрямо вынуждает меня наблюдать за тем, как его семья подвергается риску. — Что я, по-твоему, должен делать!? Позволить им убить их, ради твоей женщины, которую ты даже не любишь?! Нет! — рявкнув, он прячет телефон в карман, так и не глянув на экран. — Либо ты отдашь её Рифату, либо я её пристрелю! Это условие Рифата! Он дал добро на это! — мой разум поплыл, я практически не слышу его. — И чтоб ты знал, они нас сейчас слушают, а я слышу их! Мне передали, что у тебя осталось ровно две минуты на принятие решения.
В той дорожной сумке, по всей видимости, находится прослушка. А, может быть, она на самом Назаре. Они слышали весь наш разговор.
Вспоминаю все мельчайшие детали. Я вроде бы ничего лишнего не сказал. Не поведал о плане, только лишь упомянул, что он у меня имеется, но Рифат не дурак. Он и без этого догадывался, что я просто так не сдамся. Поэтому он и был вынужден привлечь Назара, манипулируя семьёй. Я не могу осуждать Назара. Он стал жертвой обстоятельств.
— Время вышло! — шарахнув ладонями по коленям, он поднимется на ноги.
Я по-прежнему нахожусь глубоко в своих мыслях, где безуспешно ищу спасительный путь, и тогда Назар достаёт свой припрятанный пистолет. Удерживая его в руке, он стремительно направляется к выходу.
— Стой! Не трогай её! — твёрдо произношу, чувствуя как сердце вскипает внутри. — Хорошо, я подпишу всё, что угодно. Только не трогай её.
Назар выдыхает с облегчением, тыльной стороной ладони смахивает пот со лба и награждает меня своим признательным взглядом.
— Мне велено тебе сообщить, что ты сможешь увидеть её только тогда, когда будешь передавать Рифату. Во избежание сговора. Ваш разговор будет прослушиваться, тобой буду руководить я. Мой голос будет у тебя в голове, всё это время я буду держать вас под прицелом. Одно неверное слово, одно неверное движение с твоей стороны и мне велено пристрелить её, иначе... ну, ты уже понял... Также ты заставишь Софию подать на развод. Я знаю, она беременна, и что-то мне подсказывает, что от тебя, поэтому ты женишься на ней, как изначально был должен. Ты дашь мне свободу, и на этом мы квиты.
Назар отдаёт распоряжение за распоряжением, а мне уже всё равно на них. Отдав Диану Рифату, я подписал себе и ей смертный приговор. Я ведь не остановлюсь, пока не верну её. Но шансы у меня невелики. Их вообще у меня нет теперь. И план мой рухнул в одночасье. Если я не смогу увидеть её, если не смогу передать ничего, то всё.. Конец.
— Зачем она Рифату? — бесцветным голосом спрашиваю, смотря в одну точку перед собой. — Что он с ней собирается делать?
— Знаю лишь то, что вы оба были одержимы Мерьям. С её смертью вы оба свихнулись. Полагаю, он хочет отнять у тебя то, что когда-то ты отнял у него, и он не остановится, пока этого не сделает. Ты ведь и сам это понимаешь. Мне очень жаль.
Назар сворачивает свою сумку, выключает в комнате свет, решив оставить меня одного. Связанного.
— Я убью тебя за это... Я убью тебя, Назар, — летит свирепо ему в спину и он понимает, что ему будет не так-то просто жить с этим грузом. — Клянусь, ты заплатишь за это...
Как и обещал, Назар был у меня в голове всё то время, пока я вынужденно смотрел на то, как Диана бьётся в истерике. Она не понимала, почему я решил с ней так обойтись, а я не мог объяснить ей, что у нас нет другого выхода. Я был вынужден слушать её отчаянные крики, мольбы о прощении и медленно погибать.
Моё сердце раз за разом разрывалось в клочья, когда она бросалась к моим ногам, а я в это время был вынужден стоять неподвижно и смотреть на неё, потому что мне приказали не двигаться. Меня корежило внутри, но я пытался изо всех сил держать себя в руках, чтобы не сказать ничего лишнего, чтобы Назар не нажал на курок.
Я позволил себе всего раз отойти от правил, позволил себе только намекнуть ей о том, что у нас ещё имеется крохотный шанс. Я не мог сказать ей об этом напрямую.
Нельзя... Слишком большой риск.