– У нас в отделе все дружно голосовали за другого. Как этот задохлик вообще прошел?
– Да ну, вы зря, этот тоже симпатичный. В своем роде.
– Да, вы правы, – поспешила согласиться любительница татуированных силачей, ибо в нашем обществе все открыты чужим точкам зрения и все уважают мнение, с которым не согласны. – Глаза красивые.
– По-моему, ракурс неудачный.
Уважают, конечно, уважают. Но покритиковать ведь тоже хочется.
– Согласна. Что за ракурс? Покажите уж задницу! Это же календарь!
– Они ему рубашку расстегнули. Почти видно живот.
Все философски умолкли, посмотрели на портрет под этим углом. Что в мужчине важнее: торс или задница? Вечный бытийный спор. Но экран опять моргнул. Апрель осыпался. Ожидание – две минуты. Снова Апрель. И дебаты возобновились:
– Будто из клиники выписали.
– Сейчас такое модно.
– У него и задница небось плоская. Схватить не за что.
– Зато он учитель, умный, наверное, наверное, с ним интересно разговаривать.
– Господи, о чем с мужиками вообще разговаривать?
Спор опять как-то неприятно закипел. Очередь это почувствовала. Я прямо слышала, как женщины дружно принялись соображать, как бы восстановить атмосферу благодушия, безопасности, поддержки.
– Верно, рот у мужчины должен быть занят! – задорно выпалила одна из них.
Не бог весть какой юмор, но все благодарно засмеялись.
Подошел трамвай. Вышла кондуктор в форменном жилете. Откинула ступеньку, выдвинула рамку сканера. Индекс массы тела. Женщины подходили по очереди, становились. Рамка издавала писк. Очередь двигалась. Встала и я.
– О, вы сегодня в туфлях, – улыбнулась кондуктор.
Веснушки, рыжая коса. Приятное лицо. Я улыбнулась в ответ. Сканер пискнул. Кондуктор скосила глаза на цифры у себя в планшете:
– Ой-ой. Небольшой переборчик.
Ее пальцы быстро забегали по буквам и цифрам.
– Этого не может быть! – запротестовала я.
Кондуктор показала экран. Перебор, да. Но я все равно сказала:
– Это какая-то ошибка.
– Да-да, – закивали, засмеялись в очереди. – Ага. Я ничего не сделала. Оно само.
Меня это здорово задело. Нечестно!
– Но я же проверила перед выходом! Я никогда не забываю такое! Я всегда знаю, сколько я съела и выпила.
Все опять засмеялись, кто-то меня подбодрил: мол, со всеми бывает, после выходных-то!
Кондуктор задорно ткнула: отправить. Мой телефон звякнул: пришла электронная квитанция. Шестьсот баллов.
– Будьте добры погасить штраф в течение семи дней, – с улыбкой напомнила кондуктор.
Я прошла в салон. На ступеньку встала следующая.
– Какая у вас красивая сумка, – сказала ей кондуктор.
У нее для каждой было что сказать хорошего.
Но шестьсот баллов! Этого не может быть. Это просто невозможно. Меня трясло от негодования. Я плюхнулась на сиденье. В окне мерцал экран. Апрель посмотрел на меня исподлобья.
Мальчик… Ну да, мальчик… И у нас будет мальчик… Может быть, будет похож на этого, когда вырастет. Но мы этого не узнаем никогда. Апрель осыпался. Вспыхнуло: «Выборы в парламент». Сначала добродушное лицо премьер-министра Татьяны. Потом строгое лицо Греты, как всегда, без тени улыбки. «Она очень плохо выглядит», – подумала я. Дверь с шипением закрылась.
– Много? – посочувствовала женщина на соседнем сиденье.
Я удивленно повернулась, не сразу сообразив, о чем она.
– Штрафанули на сколько? – уточнила женщина.
– Шестьсот.
– Ну ничего. Пара хороших пробежек, и все.
– Дело не в этом!
– А в чем? – удивилась она.
– Я – не виновата.
Женщина ободряюще улыбнулась, вздохнула и уставилась в свой телефон.
Мимо летел бульвар.
Дело ведь не в штрафе! И попутчица права: шестьсот баллов – это немного. Просто несправедливо. Я стала смотреть в окно: мимо неслись женщины на велосипедах. То ли от солнца, то ли от того, что в воздухе пахло весной, все казались веселыми и нарядными. Многие без шапок, с развевающимися волосами. Блестели стекла их солнечных очков.
Задумчивое лицо Апреля покрывало весь торец старинного четырехэтажного дома. Том, учитель, 19 лет. Я опять на него засмотрелась, чуть шею не свернула.
Трамвай остановился. Женщины начали выходить. Я вскочила, бросилась следом.
– Вам же на Арбат! – спохватилась кондукторша.
Я пожала плечами. Поспешила к дверям.
– А вот это правильно! – весело крикнула мне в спину кондукторша: – Пешком!.. Я спишу за одну остановку!
Я помахала ей с тротуара. Трамвай с еле слышным шипением проехал мимо, от окон стреляли солнечные блики. Не видно, помахала ли кондуктор мне в ответ. Конечно же, помахала.