Надя впилась в поручни кресла. Случилось. Это случилось.
— Привет, — сказала она, развернулась и уверенно покатилась в кухню.
Николай шел следом, поскольку обе руки заняты, он не подталкивал ее. Впрочем, в этом не было никакой необходимости — широкие дверные проемы не мешали Наде.
— Я все, все купил, — торопился он отчитаться, слегка задыхаясь.
Чутким слухом она уловила нотку вины: она услышала то, чего он сам не слышал. Николай словно защищался: я все равно все купил.
— Все по твоему списку, — добавил он.
Тембр голоса, низкий, с хрипотцой, подтвердил Наде — она не ошиблась. Таким мужской голос становится от избытка тестостерона, где-то прочитала она. А значит, желание бушует.
Но не к ней же, правда? Стало быть, он увидел кого-то.
Надя подъехала к столу, ожидая, когда Николай выложит покупки на зеленую скатерть.
Она уже видела в окно, как он выгружает из машины сумки. Она чувствовала себя девочкой — прежде вот так наблюдала за отцом. Серая «Волга» подкатывала к подъезду, водитель выходил из нее и открывал багажник. Он вытаскивал из темного нутра пакеты, а отец принимал их и смотрел вверх, улыбаясь, уверенный, что дочь наблюдает за ним. Так и было. Надя, упершись коленями в мягкое сиденье стула, подпирала щеки кулаками, за что мать ругала ее — будут морщины раньше времени! Но как интересно следить за отцом. Нагруженный пакетами, он скрывался под козырьком подъезда, Надя тотчас слезала со стула и бежала к двери — открывать.
Сейчас она молча сидела в коляске, ноги укрыты клетчатым пледом такой же расцветки, что и юбка на ней — черно-сине-белым. Она всегда одевалась стильно, дорого и продолжала так же одеваться сейчас. Казалось, эта женщина просто валяет дурака, водит всех за нос — сейчас встанет и пройдется. Легкой, танцующей походкой, какой ходила всегда.
В первые годы болезни Надя замечала, что Николай приоткрывал дверь и смотрел в щелочку — а не ходит ли она на самом деле, когда его нет дома?
— Ты что-то долго, — заметила она, не отрывая глаз от стола, на котором почти не осталось свободного места. — Твой Жеребец снова заартачился? — насмешливо спросила она. — Что на этот раз? Инжектор или…
— Инжектор, — кивнул он. — Похоже, пойло, которое ему залили, разбавлено. А японский желудок требует чистоты продукта.
— Я читала в Интернете, что японские фирмы начали отказывать финнам в гарантийном ремонте. — Она усмехнулась. — Похоже, соотечественники дяди Александра — великие экономы. Не прочь заправиться за границей дешевым бензином.
— Их можно понять, — согласился Николай. — Пока у нас дешевле.
— Но ты говорил, что ездишь на одну и ту же колонку, — напомнила Надя.
— Ага, — согласился Николай. — Только это ничего значит.
— Купи новую машину, — предложила Надя.
— Новую? Но мой «лансер» совсем юноша. — Он засмеялся — в голову пришла дурацкая мысль: может, его Жеребец заартачился, зачихал только потому, что увидел… девушку? Ту, которую он сам увидел.
— Ты… о чем? Смеешься почему? — спросила Надя.
— Погода отличная, настроение тоже. Хочешь, погуляем? — Он повернулся к жене и наткнулся на изучающий взгляд темных глаз.
— Ты сегодня кого-то встретил? — тихо спросила она и с любопытством посмотрела на мужа.
— Угу. — Он отвернулся. — Я сегодня много кого встретил. Тетю Шуру с творогом, посмотри, какой замечательный. — Он вынул из пакета пластиковую баночку.
— Отличный творог. — Надя кивнула, не отрывая взгляда от его рук.
— Тетю Иру с морковкой и помидорами. Как тебе эти? Сказала, что сняла с куста специально, самые отборные. — Николай вынул один и протянул Наде. — Прикинь, какой вес. Я думаю, этот полкило, не меньше.
— Прекрасный образец. А это что? — Она указала на коробку из бледного картона. Она вытянула руку, поморщилась — не достала. Николай поспешно подвинул к ней. — «Яйца… дяди Вани?» — прочитала она. — Ну-ка, ну-ка, в каком же магазине ты их купил? — захохотала она с неожиданным для себя надрывом, который неприятно задел ее. Она — волнуется? Зря, зря. Сама хотела, чтобы это случилось… Чтобы поскорее начать то, что наметила.
Николай недоуменно смотрел то на коробку, то на жену. Он купил эти яйца в супермаркете, не читая названия, только уловив главное — отборные, свежие.
— Дай, дай-ка взглянуть на них. — Она хихикала и царапала пальцами хвостик на крышке. — На что похожи! Фу-фу… — протянула она и захлопнула крышку. — Куриные. Какой обман. — Коробка выпала из рук, будто они ослабели под тяжестью разочарования. — Обман, Сушников, — повторила она, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сердце билось часто, слишком часто. И поднывало. А ведь больно начинать игру, хотя она все обдумала.