Его хитроумная интуиция дала свои плоды. Он буквально скрежетал зубами, когда она доводила его до грани.
— Я тебя предупреждал, — заявил он. — Я собираюсь любить тебя так долго, насколько хватит сил. — Рейли хотел любить ее так, чтобы она не смела отрицать, что чувство между ними — настоящее, чтобы она поняла, что принадлежит только ему.
Рука ее замедлила движение, а улыбка стала шире. Она отпустила его и положила обе руки ему на грудь. Потом обняла его, вонзила ногти в спину и притянула его к себе.
— Не пора ли нам начать? — проговорила она.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мелисса стояла на крыльце Бедфорд-хауза. Миллер позвонил им из «роллс-ройса» и предупредил, что они прибудут через десять минут. В доме развернулась бешеная деятельность. Шеф-повар приготовила ланч. Кроули прочистил дорожки граблями и выложил уголки камушками. Горничные сменили белье на всех постелях и расставили вазы с цветами.
Рейли поднес свой букет лично: две красные розы и три белые. Белые символизировали дни, когда он к ней приходил. Красные — ночи. Если бы Миллер не позвонил, они бы так и оставались у нее в комнате. И рука Рейли так бы и обнимала ее бедро, гуляла между ног…
Стоя на ступенях Бедфорд-хауза, нервно подергивая пуговицы блузки, Мелисса дивилась тому, как переменились их отношения. Сменяющие друг друга дни не затмили память о любовной встрече перед камином, в крохотной экзотической ванной комнате. Яростный и гордый, он похитил у нее способность дышать своей неуемной требовательностью. А затем похитил ее сердце внезапной нежностью, когда постепенно овладевал ею, словно расчленяя ее тело. Ее сверхчувствительная плоть отмечала каждый миллиметр проникновения, а его поршень заполнял ее, пока тело ее не взбунтовалось от того, как он толст и как глубоко собирается в нее проникнуть. И он стал двигаться размашисто и в то же время медленно, разжигая ярко пылающий, неугасимый огонь.
Она тогда отвернулась, не в силах это вынести. Для нее это было чересчур, это была демонстрация того, на что способна настоящая любовь. А его полнейший самоконтроль лишь подчеркивал, до какой степени она подошла к самой грани. По щекам ее бежали слезы, когда она умоляла его двигаться быстрее, брать ее до конца. Наконец, он заклеймил ее своим орудием, сотрясаясь в опустошительном оргазме, обрушившимся на их обоих.
Больше он так не делал.
Они встречались в коридорах, на пороге комнат, у каменной арки у входа в конюшню. Каждый раз было так, как в коттедже. Для нее и только для нее. Каждый раз, когда он ее ласкал или брал с силой, он держался на расстоянии и держал данное им слово: он не будет спать вместе с ней до тех пор, пока не сможет назвать ее своей. За исключением того самого случая, так потрясшего ее, он не отдавал ей той части своего тела до тех пор, пока она, желая его, не приходила на грань отчаяния.
Под лучами мягкого английского солнца Мелисса ощутила, как он встал рядом с ней у подножья крыльца. Он слегка кашлянул. Она поняла намек.
Бросив взгляд искоса, она убедилась, как безупречно он выглядит. Фрак его больше не был сбит набок, а галстук не свисал веревкой, как это бывало, когда он шел наверх. Тело его, как ей уже было досконально известно, было плотным и крепким. Она все еще ощущала след того, как он в нее впечатывался.
Рейли кашлянул в затянутый перчаткой кулак.
— Сколько времени им понадобится, чтобы доехать? — спокойно спросила она, видя, как вокруг них собираются слуги.
— Пять минут.
Они были олицетворением пристойности. В течение трех дней днем она занималась перепиской Хелены, за ужином виделась со слугами и вела себя превыше всяких похвал. Затем она находила Рейли в неиспользуемой части дома, или он находил ее на холме. Времени было мало. Разоблачение вполне вероятно. Она доверяла его умению управлять хозяйством поместья. Он доверял ее способности держать себя на людях.
Все должно было получаться легко. И все превращалось в пытку. Она любила его, но не могла сказать ему об этом. Было бы лучше для них обоих, чтобы они, когда все кончится, смогли бы разойтись в разные стороны, целые и невредимые.
«Но он же сказал мне, что любит меня. И доказал это сотней разнообразных способов. Отчего же я не могу любить его в ответ?»
«Не поддавайся мечтаниям», — велела она себе, не желая тешить себя ложными надеждами, видя его обволакивающие взгляды, когда он, оторвавшись от ее тела, начинал шарить по нему руками, изучая его, словно желая запомнить его навсегда.
Стоя у нижней ступени, он перехватил ее призывный взгляд и еле-еле покачал головой.