— Вам не повезло с браком. — Жан-Люк пересек комнату и опустился в кресло.
— Коуди — ничтожество, но я ни о чем не жалею. — Она положила на колени подушку. — У меня есть Бетани.
Ее глаза затуманили слезы, но она переборола их.
Жан-Люк наклонился вперед:
— Вы замечательная мать. Ей повезло, что вы у нее есть.
Какие чудесные слова. Она бы с легкостью влюбилась в такого парня, но она о нем почти ничего не знала.
Хизер глубоко вздохнула.
— И как давно Луи убивает ваших девушек?
— Давно. — Жан-Люк нахмурился. — Но уверяю вас, что не позволю ему тронуть ни вас, ни вашу дочь.
Хмурое выражение его лица вдруг сменилось радостью и облегчением.
— Карта смерти. Конечно, она означает его смерть.
— Прошу прощения?
Он указал на колоду карт Таро:
— Я раскрыл последнюю карту. Это была «Смерть». Я не стал говорить, поскольку не хотел волновать вас.
Хизер рассмеялась:
— Карта смерти меня не испугала бы. Я и сама часто ее вытаскивала за последние два года. На самом деле она означает не смерть, а возрождение. Так смерть моего брака дала мне возможность начать новую жизнь.
— А-а, — протянул он. — Звучит гораздо лучше. Я тоже надеюсь на возрождение.
— В самом деле? — Это показалось странным. Разве он уже не богат и успешен? Но богатство и успех не всегда тождественны счастью. Что карты рассказали о нем? О том, что он одинок. — Если вы сможете избавиться от Луи, то и жизнь ваша вернется в нормальную колею. Вы сможете строить ее заново.
Жан-Луи выпрямил спину.
— Я так далеко не загадываю. Мне жаль, что подверг вас опасности, и теперь моя главная забота — уберечь вас от беды.
— Наверное, это не так уж плохо, что он вернулся. Вы сможете раз и навсегда решить эту проблему, стать свободным и наслаждаться жизнью.
— Вы описываете мне соблазнительную картину будущего; все же я бы с радостью отдал все это, лишь бы вам не угрожала опасность.
У Хизер перехватило дыхание. Какой бескорыстный благородный человек. Он был слишком хорош, чтобы в это можно было поверить. Что там карта «Луна» означает? Обман? Мужчины уже обманывали ее, так что нужно быть осторожной. Но «Луна» могла также означать нечто сверхъестественное. В памяти Хизер всплыла теория о бессмертных. Красивые бессмертные мужчины дерутся на мечах, стараясь снести друг другу головы. Но тогда выходило, что и Луи — бессмертный.
— Вы необычная женщина, — произнес Жан-Люк тихо.
Это воображение у нее было необычное.
— Я совершенно заурядная.
— Нет. Я чувствую… вас раздражает, что я вторгся в ваш дом, но вы не злитесь на меня за то, что подверг вас опасности! Большинство женщин были бы в ярости из-за этого.
— Но источник опасности не вы, а Луи.
— Большинство женщин винили бы меня. — Жан-Люк потер лоб. — И я еще острее переживал бы свою вину. — Но вы относитесь к этому спокойно. Сохраняете позитивный настрой. И смелость.
Его восхитительные комплименты согревали ей сердце.
— На самом деле я всю жизнь была трусихой.
— Я видел сегодня, как вы бросились на Луи. Вы вели себя отважно.
— Я стараюсь измениться к лучшему. После смерти мамы я поняла, что позволила страху взять верх над моей жизнью. Он убил мою мечту. Убил моих родителей. Так что я объявила страху войну.
В его глазах блеснуло — как ей показалось — восхищение.
— Вы боец, и мне это нравится.
Хизер просияла. К этому можно было и впрямь привыкнуть. Коуди всегда унижал ее. Но Жан-Люк был другой. От него исходила спокойная сила. И это притягивало. Она не могла не признать его обаяние. Рядом с Жан-Люком она не испытывала комплекса неполноценности.
— Вы сказали, что страх убил ваших родителей. Разве это возможно?
Ее улыбка погасла.
— Это длинная история.
И болезненная. Но если она расскажет ее Жан-Люку, возможно, и он расскажет ей о себе. Или задремлет убаюканный.
— Я бы хотел ее услышать. — Жан-Люк откинулся на спинку кресла.
Хизер было любопытно увидеть его реакцию. Глубоко вдохнув, она начала:
— Мой отец был шерифом в городе. Он очень хорошо выполнял свою работу, но моя мать всегда боялась, что его убьют, и настойчиво просила его сменить профессию.
— А он? — спросил Жан-Люк с нескрываемым интересом.
— Не бросал. Он хотел приносить пользу. И приносил. — Хизер улыбнулась, вспоминая. — Когда мне было шесть лет, пропал один мальчик. Его пытались разыскать. Поскольку требований о выкупе не поступало, папа решил, что мальчик пошел в лес и заблудился.
— Его нашли?
— Папа организовал людей в поисковые отряды, но успеха это не принесло. Тогда он обратился за помощью к экстрасенсу в соседнем городе. За что его потом склоняли. Некоторое старухи в нашем городе считали Фиделию поклонницей Сатаны, но она помогла отцу найти ребенка.
— Фиделия была экстрасенсом?
— Да. Папа больше не обращался к ней за помощью, но мама хотела найти кого-то, кто дал бы ей спокойствие, которого ей так не хватало. — Хизер откинулась на спинку дивана и, глядя в потолок, вспоминала, как мать таскала ее в старый, покосившийся домишко Фиделии. — Мы ходили к ней каждую неделю, и Фиделия провозглашала, что на следующей неделе с отцом ничего не случится.
— За деньги, — добавил Жан-Люк.
Хизер рассмеялась:
— Да. Я, правда, не знала об этом, пока мама не обмолвилась, что мы основной источник существования гадалки. У нее не было денег, а мне нужна была нянька, вот мы и объединились в команду.
Жан-Люк кивнул:
— Вы рассказывали о своем отце.
— Да. Когда мне было шестнадцать, мы пошли с мамой к Фиделии. Я готовилась на кухне к контрольной. Потом из гостиной донеслись крики и ругань.
— Ссора? — спросил Жан-Люк.
— Плохое предсказание. Фиделия пыталась успокоить маму, но та за десять лет выучила значения карт. Она просто сходила с ума: К тому моменту, когда мы добрались до дома, мама впала в истерию. Она позвонила отцу и велела немедленно идти домой. Понимая ее состояние, он заехал в магазин за цветами. — Хизер потерла лоб. Продолжать историю ей вдруг расхотелось. — В магазин ворвались два парня в лыжных масках. Они размахивали пистолетами. Папа попытался их остановить, и они… застрелили его.
— Мне жаль.
Глаза Хизер наполнились слезами.
— Если бы мама не позвонила ему, он не пошел бы в этот магазин. Ее страх рос и ширился, пока не сбылся.
Жан-Люк встал и прошелся по комнате. Казалось, он о чем-то глубоко задумался.
Хизер сделала глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание.
— Ваша мать винила себя? — спросил Жан-Люк тихо.
— Нет. Ей это не приходило в голову. Более того, она чувствовала свою правоту, поскольку ее страхи оправдались.
Продолжая, ходить по комнате, Жан-Люк покачал головой.
Хизер захотелось узнать, о чем он думает.
— Навязчивые страхи моей матери усиливались. Но теперь сменился объект. Им стала я.
Жан-Люк остановился и посмотрел на нее.
Хизер опустила взгляд на подушку на коленях и потянула за бахрому.
— Моя мечта уехать из Шнитцельберга и стать модным дизайнером представлялась ей слишком опасной. Я должна была остаться дома и сделать карьеру, не вызывавшую опасений. Мальчик, с которым я встречалась в старших классах, тоже таил в себе скрытую угрозу, потому что хотел идти работать в правоохранительные органы. — В приступе негодования она вонзила пальцы в подушку. — Я позволила маме помыкать мной. Она была такая несчастная после смерти отца, а мне хотелось видеть ее счастливой. Но ее ничто не радовало. Чем больше я давала, тем больше она требовала. Она даже мужа для меня выбрала.
— Коуди?
— Да. Он был таким надежным, таким предсказуемым. Но еще в большей степени управлял мной, чем мама. Я задыхалась. Все мои внутренние творческие устремления медленно, но верно искоренялись.
Жан-Люк присел рядом с ней на диван.
— По крайней мере у вас есть красивый ребенок.