Ну, во-первых, потому что она не могла себе их позволить. Да и веса в ней было куда больше. Хизер обошла вокруг платья, на которое указала Саша. Ну и что с того, что она не может его надеть или купить? Она могла бы сшить себе что-нибудь в таком же духе. И обошлось бы ей это не дороже пятидесяти баксов.
Белый цвет ей никогда не шел — слишком светлой и веснушчатой была у нее кожа. Нет, она сошьет его из темно-синей ткани. А вырез до пупка поднимет до верхней границы груди. И сделает спину. И рукава. Идеи приходили в голову быстрее, чем она успевала их обдумать. Хизер открыла сумочку и вынула карандаш и блокнот; который вручили ей в лавке скобяных товаров Шнитцельберга на последней садовой распродаже.
А Жан-Люк Эшарп пусть возьмет свои ярлыки со многими нулями и сбросит с Эйфелевой башни. Может, она и одна из «Отверженных», но это не значит, что и выглядеть должна так же.
— За Жан-Люка и открытие его пятого магазина в Америке. — Роман Драганешти поднял бокал с «Баббли-Блад»[1].
— За Жан-Люка, — провозгласили остальные и сдвинули бокалы.
Жан-Люк сделал глоток и отставил стакан в сторону. Смесь синтетической крови с шампанским не помогла поднять настроение.
— Спасибо, что пришли, mes amis. Это позволит мне легче перенести ссылку.
— Не думай об этом в столь мрачном свете, братец, — похлопал его по спине Грегори. — Это прекрасная возможность для бизнеса.
Жан-Люк взглянул на вице-президента по маркетингу с досадой.
— Это ссылка.
— Нет-нет. Это называется «расширение рынка». В Техасе полно народу, и мы можем с уверенностью заявить, что все они носят одежду. Большинство, во всяком случае. Я слышал об этом озере близ Остина, где…
— Почему Техас? — перебил его Роман. — Мы с Шанной надеялись, что ты остановишься в Нью-Йорке, рядом с нами.
Жан-Люк вздохнул. Для него Париж был центром мироздания, и все остальное по сравнению с ним представлялось дырой. Но, имея выбор, он бы остановился на Нью-Йорке.
— Мне бы тоже этого хотелось, но журналисты Нью-Йорка слишком хорошо меня знают. Как и Лос-Анджелеса.
— Да, — согласился Ангус Маккей. — Ни один из этих городов не годится. Жан-Люк должен…
— Клянусь, Ангус, — перебил его Жан-Люк. — Если скажешь, что говорил мне это, я всажу тебе в глотку рапиру.
Ангус лишь изогнул бровь.
— Я просил тебя уехать десять лет назад. Потом еще раз пять лет спустя.
— Я строил свой бизнес, — возразил Жан-Люк.
Он начал его в 1922 году, создавая вечерние наряды для вампиров, а в 1933-м расширил, включив голливудскую элиту. Осознав, что смертные без ума от его стиля, он сделал грандиозный шаг в 1975-м, когда разнообразил коллекцию, приступив к созданию одежды для широкой публики. Скоро он стал знаменитостью в мире смертных. Последние тридцать лет промчались в вихре успеха. Если ты вампир и тебе пять сотен лет, то годы пролетают как один миг.
Ангус Маккей предупреждал его. Ангус основал свое «Бюро безопасности и расследований» в 1927 году и выдавал теперь себя за внука основателя.
Жан-Люк взял со стола последний выпуск «Монд».
— Ты читал новости?
— Дай взглянуть.
Робби Маккей схватил парижскую газету и пробежал глазами статью. Потомок Ангуса Робби работал в охранном предприятии Ангуса и последние десять лет отвечал за безопасность Жан-Люка.
— О чем там пишут? — Грегори заглянул Робби через плечо.
Нахмурившись, тот перевел:
— В Париже все недоумевают, почему Жан-Люк ничуть не состарился за последние тридцать лет. Некоторые говорят, что он сделал с полдюжины пластических операций. Другие утверждают, что нашел источник молодости. Он сбежал, но никто не знает куда. Некоторые полагают, что укрылся в психиатрической лечебнице, где поправляет здоровье после нервного срыва. Другие считают, что в очередной раз подтягивает лицо.
Жан-Люк со стоном рухнул в кресло за своим рабочим столом.
— Я предупреждал тебя, что это непременно случится, — подал голос Ангус и увернулся от запущенной в него Жан-Люком линейки.
Роман усмехнулся.
— Не стоит волноваться, Жан-Люк. У смертных очень короткий период наблюдения. Если какое-то время посидишь в укрытии, они забудут о тебе.
— Как и о моем товаре, — проворчал Жан-Люк. — Я разорюсь.
— Не разоришься, — возразил Ангус. — У тебя в Америке пять магазинов.
— Магазины, торгующие одеждой исчезнувшего дизайнера, — пробурчал Жан-Люк. — Тебе проще, Ангус. Твоя компания не на виду. Но если исчезну я, то вместе со мной может исчезнуть и интерес к моему стилю одежды.
— Мы можем сделать заявление в прессе, что ты перенес косметическую операцию, — предложил Робби. — Возможно, это положит конец досужим вымыслам.
— Non. — Жан-Люк бросил на него сердитый взгляд.
— Или, — расплылся в широкой улыбке Грегори, — можем сказать, что тебя держат в палате для умалишенных как окончательно сбрендившего. Никто даже не усомнится.
— Или, — Жан-Люк изогнул бровь, — я могу сказать им, что сижу в тюрьме за убийство наглого вице-президента по маркетингу.
— Голосую за последнее предложение, — сказал Ангус.
— Эй. — Грегори поправил галстук. — Я только пошутил.
— А я — нет, — уточнил Жан-Люк.
Ангус рассмеялся:
— Что бы ты ни делал, Жан-Люк, не допускай только, чтобы тебя фотографировали. Нужно, чтобы лет двадцать пять ты сидел тихо и не высовывался. Потом вернешься в Париж под видом собственного сына.
Жан-Люк откинулся на спинку кресла и со скорбным видом уставился в потолок.
— Сослан в страну варваров на четверть века. Лучше убейте меня прямо сейчас.
— Техас не страна варваров, — усмехнулся Роман.
Жан-Люк покачал головой.
— Я видел фильмы. Перестрелки, индейцы, где-то они еще продолжают драться, кажется, в Аламо.
— Пижон, ты отстал от времени, — фыркнул Грегори.
— Думаешь? А ты видел местное население? — Жан-Люк встал и подошел к офисному окну, откуда открывался видна магазин на первом этаже. — Мужчины носят на шеях шнурки.
— Это галстуки. — Грегори выглянул в одностороннее окно. — Тьфу. Ты определенно в Техасе. Вижу парня в пиджаке от смокинга, джинсах и сапогах.
— Они точно варвары, потому что ходят в шляпах в помещении. — Жан-Люк нахмурился. — Шляпы похожи на головной убор Наполеона, только надевают их здесь на голову иначе — боком, а не прямо.
— Это ковбойские шляпы, братец. Но что тебе за дело? Посмотри, они тратят деньги. Много денег.
Жан-Люк прильнул лбом к холодному стеклу. После благотворительного шоу, которое должно было состояться через две недели, Симона, Инга и Альберто вернутся в Париж. Тогда Жан-Люк закроет магазин под предлогом убыточности. Другие его магазины «Шик» в Париже, Нью-Йорке, Саут-Бич, Чикаго и Голливуде будут продолжать приносить прибыль, но это здание в Техасе останется стоять пустынным и заброшенным. Здесь он будет продолжать создавать одежду и отсюда будет управлять бизнесом. Но двадцать пять лет ему нельзя будет появляться на публике.
— Лучше убейте меня прямо сейчас.
— Нет, — сказал Ангус. — Ты наш лучший фехтовальщик, а Казимир все еще скрывается, хотя и собирает свою огромную армию.
— Правильно. — Жан-Люк скосил на старого друга глаза. — Что толку умирать мне здесь бессмысленной смертью, когда могу геройски погибнуть в бою.
Уголки рта Ангуса дрогнули.
— Справедливо.
В дверь офиса позвонили.
— Это твоя жена, Ангус, — объявил Робби, открыв дверь.
Ангус повернулся к жене с улыбкой.
Черт. Жан-Люк отвернулся. Сначала Роман, а теперь Ангус. Оба женились и были по уши влюблены. Жан-Люк хотел бы им сочувствовать, но печальная правда состояла в том, что он им завидовал. Чертовски завидовал. Такого счастья ему самому никогда не видать.