— А я говорю, что эти местные жители не знают меня. Моим посредником всегда выступал Альберто. Пропустите меня, пока шпионка не сбежала с моими моделями.
Ангус вздохнул.
— Очень хор-рошо, но Робби пойдет с тобой. — Он шепотом отдал необходимые распоряжения своему праправнуку. — Смотри, чтобы никто его не сфотографировал. И прикрой его с тыла. У него есть враги.
Недовольно бурча, Жан-Люк покинул свой офис. В несколько шагов он достиг черной лестницы. Неужели Ангус считал его слабаком? Он мог и сам за себя постоять. Несомненно, он, как и все они, значился в списке Казимира на ликвидацию. Да и другие враги у него тоже имелись. Человек не может прожить пять сотен лет, не разозлив парочку-другую вампиров.
Спустившись по ступенькам, Жан-Люк направился в торговый зал.
Отлично. Никто его не узнал. Его обдало запахом разнообразных групп крови. Аппетитный аромат! Общение со смертными представляло проблему для его выдержки, пока в 1987 году Роман не изобрел искусственною кровь. Теперь Жан-Люк и его друзья вампиры, прежде чем появиться среди смертных, заблаговременно гасили свою жажду.
Краем глаза он заметил, что Робби двинулся по периметру комнаты, высматривая фотографов. Или наемных убийц. Обогнув пожилого джентльмена с тростью, Жан-Люк направился к воровке. В нескольких дюймах от нее он остановился. Она оказалась высокой. Ее голова достигала уровня его подбородка. Ее кровь имела сладкий, свежий запах. Она была смертной.
— Прошу прощения, мадемуазель.
Она повернулась к нему. Ее глаза оказались зеленого цвета.
Нет зрелища печальнее, чем падший ангел.
Жан-Люк нахмурился.
— Дайте мне хотя бы одно веское оправдание, чтобы я вас не арестовал.
Глава 2
— Прошу прощения. — Хизер вытаращила глаза. Восхитительный французский акцент мужчины помешал ей понять сказанное, но она могла поклясться, что Он пригрозил арестом. Хизер ослепительно улыбнулась и протянула ему руку. — Здравствуйте. Меня зовут Хизер Линн Уэстфилд.
— Хизер?
От того, как он произнес ее имя, у нее по спине побежали мурашки. Оно прозвучало мягко и ласково. Незнакомец взял ее руку в свои.
Она продолжала улыбаться, думая лишь о том, как бы в зубах у нее не застряли остатки сыра. Его красивые голубые глаза изучали ее. Такое лицо с точеным подбородком и губами могло принадлежать лишь греческой статуе.
Его ладонь еще сильнее сжала ее руку.
— Скажите мне правду: кто вас прислал?
— Прошу прощения?
Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко. Слишком крепко. По ее шее пополз холодок тревоги.
Он прищурил свои голубые глаза.
— Я видел, что вы делали.
Боже, он знал про крабовую тартинку. Наверное, он из охраны.
— Я… заплачу.
— Это стоит двадцать тысяч долларов.
— Крабовая тартинка? — Она вырвала у него свою руку. — Это омерзительное место. — И, бурча, вынула из сумочки салфетку. — Вот заберите вашего краба. Он мне больше не нужен.
Мужчина уставился на завернутую в салфетку тартинку.
— Вы не только шпионка, но еще и воровка?
— Я не шпионка. — Она состроила гримасу.
Неужели она только что призналась в воровстве?
Он нахмурился:
— Воровать еду нет смысла. Она бесплатная. Если вы хотите есть, поешьте.
Это был сувенир, ясно? Я не хочу есть. Неужели я похожа на голодающую?
Он медленно обвел ее пристальным взглядом, от которого у нее еще сильнее забилось сердце.
Она откашлялась.
— Сомневаюсь, что вы станете арестовывать человека из-за крабовой тартинки. Так что я, пожалуй, пойду.
Он поймал ее взгляд.
— Я с вами не закончил.
Может, он затащит ее в угол и изнасилует? Вряд ли. Такое бывает лишь в книжках.
— Это вы о чем?
— Вы ответите на мои вопросы. — Он подозвал официанта и бросил ее скомканную салфетку на поднос. — Теперь скажите правду. На кого вы работаете?
— На НШШ.
— Это правительственное агентство?
— Это Независимая школа Шнитцельберга.
Он обескуражено наклонил голову.
— Вы не дизайнер?
— Нет, к сожалению. А теперь простите…
Она повернулась, чтобы идти.
— Non. — Он схватил ее за руку. — Я видел, как вы зарисовывали белое платье. Оно стоит двадцать тысяч долларов. Раз вы так им заинтересовались, то должны его купить.
— Я не надену его под страхом смерти, — фыркнула она.
— Что? — Его брови взлетели вверх. — Чем вас не устраивает модель?
— Вы что, шутите? — Она вырвалась из его руки. — О чем только Эшарп думал? Вырез впереди ниже пупка. А разрез на юбке доходит до Северной Дакоты. Ни одна женщина в здравом уме не покажется в этом на людях.