О себе Август писал так: «Новыми законами, введёнными по моей инициативе, многие примеры древних, забытых уже нашим веком, я вернул и сам многих дел примеры, достойные подражания, потомкам передал».
Великий Август, без него не было бы Великого Рима, Великий Рим без него не было бы западной и мировой цивилизации.
Кто-то сегодня и в нашей стране с радостью решит, вот бы нам такого Августа, вот бы нам такие законы, чтобы разом покончить и с прелюбодеяниями и с излишней роскошью.
Не соглашусь, во-первых, не поможет, сами «контролёры», рано или поздно предпочтут роскошь и прелюбодеяния. Так и случилось в Древнем Риме, так что не стоит заблуждаться.
Во-вторых, – и это главное. Великий Рим помог понять для чего нужно государство, для чего нужны законы, для чего нужно право. Чтобы обуздать разнобой, дрязги, своеволие. Слава богу, человечество с тех пор чуть-чуть поумнело. Нравы перестали быть государственным делом, даже постепенно отпадают от традиции. Сам человек решает, каким ему быть, при условии, что не переступает границу другого.
Что касается нас, то государство должно стоять на защите законов. И стараться ни во что не вмешиваться. Это и есть главный рецепт.
А всё остальное отдать на откуп публичности. И нравы начнут выправляться сами по себе.
Роман и фильмы: в одном времени и будто из разных культурных галактик
Варгас Льоса, «Праздник козла», роман.[17]
Том Форд, «Одинокий мужчина», фильм.[18]
Том Хупер, «Девушка из Дании», фильм.[19]
Читал роман, смотрел фильмы, и не сразу догадался, случайно, не случайно, но они оказались рядом, чтобы подчеркнуть свою несовместимость. В одном времени и будто из разных культурных галактик.
Таков культурный ландшафт XXI века: капитализм, феодализм, либералы, националисты, космополиты, глобалисты, антиглобалисты – и всё это рядом, сталкиваясь друг с другом, спотыкаясь друг о друга.
Спасибо постмодернизму, одновременно спародировал и эстетизировал это несовпадение времён. Теперь, когда иду по своему городу, захожу в кафе, прислушиваюсь к разговорам, уже не только не удивляюсь этому несовпадению времён, учусь пародировать и эстетизировать и это несовпадение, и себя самого в этом несовпадении.
Вместе с тем, не думаю, что есть серьёзные основания для тотального скепсиса. Сохраняю веру в магистраль цивилизации, и в идеи Просвещения, хотя любой трезвый человек должен признать, что идеи линейного прогресса оказались иллюзорными.
Не помню, по какому поводу пришлось прочитать в свой адрес в Фейсбуке следующие строки:
«Рахман м-м[20] до сих пор находиться в плену иллюзий «проекта Просвещения», который был свёрнут на самом Западе уже в прошлом веке с началом первой мировой войны. Как можно верить этому утопическому проекту после психоаналитических и постструктуралистских исследований, доказавших, что «белый» цивилизованный человек это замаскировавшийся людоед»
Наверно, новый Ж. Деррида[21] мог бы посвятить целую книгу деконструкции этого пассажа. Обратим внимание, что все эти категорические «доказано», «свернули», «выяснилось», «обнаружилось», высказаны интеллектуальным наблюдателем из топоса культуры «третьего мира».
…другой вопрос, что «третий мир» можно обнаружить не только в географическом «третьем мире»…
Многофакторность, вероятность, размытые множества, синергийность[22] и многое другое в этом мире, легко отбрасываются во имя готовых, окончательных выводов. Пожалуй, существует связь между этой категоричностью и закрытыми обществами, в которых само время будто остановилось,
…буквально, застряло в углу, если воспользоваться образами Маркеса[23]…
Тогда и возникает, с одной стороны, стремление разгадывать конспирологические сценарии, с помощью которых сильные мира сего якобы решают все проблемы «третьего мира». А с другой стороны, приверженность к различным эсхатологическим видениям, страхи перед грядущим концом света, и пр.
Отдаю себе отчёт, что утопизм Просвещения оказался развенчанным, что Просвещение несёт огромную часть вины за войны XX века, за фашизм и коммунизм, за агрессию «толпы Просвещения» (если не ошибаюсь, выражение Гегеля[24]). Но если в Просвещении особо выделить «sapere aude»[25], «мужество мыслить», без которого невозможны были бы три великие кантовские критики, то наша цивилизация, не европейская, а мировая, невозможна без Просвещения.
20
21
22
24