Во-вторых, комментируя признание Мирзы Джалила, Гамида ханум приводит собственную характеристику мужа:
«Мирза Джалил и через много лет, не удивлялся своему поступку. Он был настолько нервным, что плач невинного ребёнка мог привести его к потере контроля над собой. В других случаях, он был очень мягок, готов был поделиться последним куском хлеба с голодным человеком. По натуре он был мечтателем. Целый день проводил в раздумьях, взгляд его был устремлён куда-то вдаль. Даже небольшой шум отвлекал его от раздумий и заставлял нервничать. Он выходил из себя, когда кто-то громко чавкал во время еды. Если это был близкий человек, он делал ему замечание. Если это был чужой человек, он находил какой-нибудь повод, и выходил из комнаты.
У него был обострённый слух и обострённое обоняние. Он мог услышать даже небольшие шорохи в соседней комнате. От малейшего запаха газа в зажженной печи у него начиналась головная боль. Неопрятных людей он различал по запаху. Он был очень осторожен и подозрителен. Порой становился очень пугливым. Перед сном тщательно закрывал окна и двери… Его многое нервировало, поэтому он не любил ходить в гости и принимать гостей. Он избегал любых приёмов, собраний, везде, где было много людей, ему было не по себе. Окружающим его людям такая его замкнутость, нелюдимость, казалась странной. Его поведение раздражало окружающих, поэтому его не любили, считали высокомерным».
Мирза Джалил даже позволил себе не пойти на свадьбу собственной дочери. Гамида ханум посылала ему телеграмму за телеграммой, но он отказался приезжать, только прислал деньги и продукты. Пришлось Гамиде ханум самой готовить приданое для дочери Мирзы Джалила.
Гамида-ханум вспоминает, что сестра Мирзы-Джалила как-то сказала:
«Моему брату Мирзе Джалилу повезло со всеми женитьбами. И первая, и вторая его жёны были хорошими женщинами, они его искренне любили, но мой брат никогда не понимал, какое счастье выпало на его долю, и сделал этих женщин несчастными».
Не знаю как с первыми двумя жёнами, но, думаю, это не относится к третьей жене. Если бы это было бы не так, она не писала бы о муже с таким пониманием и с такой нежностью.
Гамида ханум пишет, что Мирза Джалил не был суеверным, не верил в вещие сны. Но 18 мая 1923 года он встал в подавленном состоянии и сказал, что видел плохой сон. Ему приснился умирающий человек и много крови.
В тот же вечер пришло страшное известие, что Мина, дочь Гамиды ханум от первого брака, покончила с собой. В письме перед самоубийством она писала, что устала от жизни и просила, чтобы Гамида ханум взяла её детей на своё попечение.
Был и другой случай. Однажды ночью Гамида ханум проснулась, услышав, что Мирза Джалил стонет во сне, будто кто-то его душит. С трудом он разбудила его, когда он окончательно пришёл в себя, он рассказал свой сон:
«я видел во сне, что меня судят, признают виновным, и заживо замуровывают в подвале. Сначала они кирпичом закладывают дверь. Потом хотят заложить единственную форточку на крыше. Я кричу, умоляю их, оставьте мне хоть эту форточку, не лишайте меня хотя бы воздуха».
Потом он вынужден был признаться, что в последнее время чувствует себя угнетённым, подавленным, уставшим от бесконечных нападок на журнал. Дело дошло до того, что с очередного номера журнала он вынужден был снять своё имя.
Своего сына Мидхета Мирза Джалил любил не просто очень сильно, но с какой-то болезненной неистовостью. Тем не менее, однажды он чуть не нанёс ему смертельную травму.
В детстве Мидхат увлёкся радио. В соответствующей литературе разыскал схему и собрал радиоприёмник. Он экономил деньги, которые ему давали на завтрак, и покупал необходимые детали. Всё остальное делал собственными руками.
Мидхат не играл со сверстниками, не ходил гулять, всё свободное время отдавал своему увлечению. С помощью его радио можно было принимать не только Москву, но и зарубежные радиостанции. Соседи приходили слушать радио и поражались, как обыкновенный мальчишка мог всё это сделать.
Но всё это привело к тому, что в конце года по некоторым предметам Мидхат получил неудовлетворительные отметки. Когда Мирза Джалил узнал о том, что Мидхета могут не перевести в следующий класса, он был сильно разгневан. Взяв в руки кирпич, он уже готов был вдребезги разбить радио, на которое сын потратил столько времени и денег. Мидхат стал бледным как полотно, и только повторял трясущимися губами: «бей… давай бей… бей».
Гамида ханум смогла вовремя вмешаться, вырвала кирпич из рук Мирза Джалила, отвела его в другую комнату успокоила. Потом постаралась успокоить Мидхета, боялась, что в таком состоянии он может наложить на себя руки.