Тогда, будьте любезны, ознакомьтесь с мнением иного авторитета. Доктор Курпатов живёт и практикует рядом с нами, в северной столице России:
«Все мужчины, и я это подчёркиваю, – все мужчины подсознательно ждут от женщин, что они – женщины – будут вести себя так, как ведут себя мужчины, что они будут чувствовать то, что чувствуют мужчины, что они все будут понимать так же, как это понимают мужчины… Все женщины, и я снова это подчёркиваю, сами того не осознавая, ждут от мужчин, что они – мужчины – будут воспринимать мир так, как воспринимают его женщины, что они будут понимать, что думают женщины, что их поведение будет таким, каким его хотят видеть женщины».
И что же отсюда следует? Разлад и дисгармония.
Если мы с Вами почитаем других психологов: английских, немецких, французских, испанских, пишут они одно и то же, а всемирный воз гендерных проблем и ныне там. Не хотят люди меняться, не желают учитывать особенности друг друга…
На Вас, Серкидон, последняя надежда.
«Ну почему же мы такие разные?» – слышу Ваш вопрос. Неужели Природа не могла придумать что-нибудь попроще? Значит, не могла.
У Сенеки сказано: «…мы пришли в мир, где живут по этим законам. Нравится – подчиняйся, не нравится – убирайся любой дорогой!»
Вы можете, Серкидон, не жить на планете Земля, найдите себе иное прибежище. Марс, например, или Венеру. Только дочитайте мои письма и отправляйтесь на все четыре космические стороны… Но пока Вы здесь, вернёмся к трудам Джона Грэя.
Читаем:
«Женская психология – зеркальное отражение мужской… Во многих смыслах мужчины и женщины представляют собой зеркальные отражения – они различны, но взаимно дополняют друг друга».
Ну, вот и ответ на Ваш вопрос, почему мы разные. Американское подтверждение китайской философии. Взаимодействие, сотрудничество, дополнение, взаимное обогащение и борьба полов – основа эволюционных изменений вида. Пусть не всё гладко, но в результате своей эволюции Homo sapiens ярко (может быть, слишком ярко) представлен на планете Земля и рвётся за пределы Солнечной системы. И скоро, по утверждениям поэтов-песенников, космонавтов и мечтателей, яблони будут цвести не только на Земле, но и на Марсе. И конечно, на планете любви – Венере…
Раз уж зашла сегодня речь и о Космосе, и о космонавтах, расскажу историю, которой давно хотел поделиться, да всё никак. Гуляя по городу, забрёл я на выставку карикатур и нежданно-негаданно увидел там картину, поразившую меня в самое сердце. На далёкой планете сидят у костерка наш космонавт в большом скафандре и местный зелёный гуманоид. Космонавт жалуется: «Ты знаешь, она меня совсем не понимает…»
Картина не пользовалась большим зрительским успехом, но я замер около неё как громом поражённый. Ну конечно, самец с далёкой беты Центавра поймёт земного мужчину куда быстрее, чем женщина, живущая рядом – на одной планете, в одной стране, в одном городе, в одной квартире. Если его, собрата по полу, обнять за небелковое плечо и поведать в одно из восьми ушей свои земные обиды, он тут же участливо закивает всеми пятью головами. Но не летит мужчина к далёкой планете, не записывается к психотерапевту на своей планете, не бежит к соседу по лестничной клетке с бутылкой водки, а начинает орать:
«Где ты была?!», «Почему опоздала?!», «Зачем купила?!»
Кому он это кричит? Женщина не слышит громких, трескучих фраз и хорошо реагирует только на тихий хрипловатый шёпот… А он всё орёт и орёт… Нет, Серкидон, хуже мужской истерики только женское ледяное спокойствие.
Разрешите оборвать космический мотив.
Крепко жму Вашу земную руку, и до следующего письма.
– 24 -
Приветствую Вас, Серкидон!
Вчера на ночь глядя взялся я читать научную статью о диморфинизме (отличиях) мужского и женского мозга, о количествах серых и белых клеточек, и дочитался до того, что клеточки моего собственного мозга помутились и дружно перестали работать. Но сегодня, как ни странно, встал я бодренько, а тут ещё выглянуло солнышко, и сейчас мне кажется, что нет у меня в мозгу ни серых, ни белых клеток, а есть только оранжевые. Стараясь не упустить позитивный оранжевый настрой, расскажу Вам о своих родственниках.
Мой дядя, как Вы сразу догадались, «самых честных правил», всю жизнь проработал хирургом. Работал всегда много: полторы ставки плюс ночные дежурства. Конечно, очень уставал. Дома я видел дядю или спящим на диване, или дремлющим в кресле. Он умудрялся спать у телевизора даже во время трансляции захватывающих футбольных поединков, и это для меня, мальчика, было непостижимо. Я хорошо помню, как во время чемпионата мира по футболу собирались у телевизора три разных по темпераменту футбольных болельщика: моя бабушка, я и мой дядя. Судья давал свисток к началу игры, и дядя сразу засыпал. А мы с бабушкой болели по-честному. Бабушка очень не любила угловые у наших ворот. Она отворачивалась и спрашивала меня: «Отбили?..» – «Нет, – говорил я, – подают… подают… подали… всё, отбили», – и мы снова смотрели футбол вместе. Когда наши футболисты забивали гол, я и моя бабушка вскакивали, кричали «го-о-ол!», «ура!», «молодцы!». Бабушка бросала в воздух чепчик, я хлопал в ладоши, а дядя… Дядя, пытаясь выйти из «офсайта», вскидывался, что-то, не открывая глаз, про себя бормотал и снова затихал…