— Ты правду сейчас сказала?
— Нет, пошутила. Выпусти меня, пожалуйста. Мне действительно пора.
Голос дрожит, срывается. Мне тяжело находиться близко к Диме, особенно, когда его ладони сжимают мое лицо, а глаза смотрят так пронзительно, что душа выворачивается наизнанку.
Зачем я это сказала? Для чего? Теперь всем будет только хуже.
— Нет, ты не шутила. Я прекрасно знаю, какая ты, когда шутишь. Я все помню про тебя: мимику, жесты, смех, улыбку. Ничего про тебя не забыл.
Дима сильнее сжимает мое лицо в руках. Я обреченно опускаю веки, быстро дыша. Так мало воздуха. Ощущение, будто задыхаюсь.
— Почему ты говоришь, что я вычеркнул тебя из своей жизни? Ты сделала тогда выбор, а я его принял. Вот и все.
— Дима, дай мне уйти, — молю шепотом.
— Нет.
— Мне правда пора, пожалуйста. Зачем ты задаешь все эти вопросы?
Сквозь закрытые веки побежали дорожки слез. Дима нежно вытирает их пальцами.
— Ну что ты? — соприкасается со мной лбом. — Не плачь, прошу тебя.
Я чувствую его дыхание на своих губах. Оно не изменилось, все так же с привкусом мяты. Душа, сердце — все рвется в клочья в эту секунду, а сама я лечу в бездну.
— Соня… — шепчет практически мне в губы.
Нервы — оголенные провода. Сердце шарашит в ушах набатом. Мир рушится. Мое лицо в его ладонях, между нашими устами ничтожные сантиметры.
Чуть смещает лицо вбок и собирает губами слезинку с моей щеки. Меня тут же бьет электрическим разрядом, да так сильно, что вздрагиваю. Потом вторую собирает. Потом третью.
— Остановись, — выдыхаю.
Не останавливается, пока не собирает последнюю слезинку. А я сама не в силах его оттолкнуть. Замерла и таю, разрываюсь на атомы при каждом прикосновении его губ к моей щеке. Шумно выдыхает мне в висок и крепче прижимает к себе.
— Ты тогда не дал мне права на ошибку, — срывается с губ с укором после паузы. — Я ошиблась, я признаю это. Но почему ты не дал мне права на ошибку, Дима?
— Не знаю, — произносит с болью в голосе. — Я был убит твоим отказом. Думал, моя жизнь кончена. Не знал, как жить без тебя, не видел смысла. Ничего не хотел без тебя, — падает лбом мне на плечо. — Ты приняла решение, ты выбрала не меня. Мне оставалось только смириться с этим. И я просто пошел в армию. Подальше от тебя, от Москвы, от всего, что напоминало о тебе. Туда, где не будет времени думать о тебе.
— Почему не позвонил ни разу?
Ком посреди горла отдает болью при каждом слове. Его не сглотнуть, не прогнать.
— Знаешь, сколько раз хватался за телефон тебе позвонить? И знаешь, сколько телефонов разбил о стену — только бы не набирать твой номер? Меня так ломало без тебя, Сонь. А потом на войну поехал. Она меня вылечила от больной любви к тебе.
Дима замолкает. Зарывается лицом в мои волосы и вдыхает глубоко.
— Мне снился твой запах, Белоснежка.
Я растоптана, уничтожена вдребезги. Как жить после всего, что я сейчас услышала? Как обнимать мужа после того, как побывала в объятиях Димы? Как каждое утро открывать глаза, зная, что все, абсолютно все, могло бы быть иначе?
Соблазн рассказать Диме правду о Владике настолько велик, что я в прямом смысле прикусываю язык. Запрещаю себе. Нельзя. Я не могу поддаться этому секундному порыву. Он ведь пройдет, а последствия сказанного останутся. Собираю в кулак всю свою волю, что произнести твердо:
— Но сейчас мы не можем быть вместе.
— Я понимаю.
— Мне правда пора идти. Отпусти, пожалуйста. У меня теперь совсем другая жизнь. Теперь все по-другому. Я жена и мать.
Дима заглядывает мне в лицо. Одну руку опускает на щеку, второй прижимает к себе за плечи. Что он пытается прочитать по моим глазам? О чем думает?
— Я еще увижу тебя? — спрашивает с надеждой.
— Не знаю… Нет… Зачем?
— Мы могли бы…
— Что могли бы?
— Просто общаться хотя бы. Раз уж мы встретились.
— Зачем?
— Не знаю. Просто так. Зачем люди общаются?
С каждой секундой мне все тяжелее и тяжелее. Хотя, казалось бы, куда тяжелее? Все происходящее сейчас — на разрыв аорты. Только Владик и необходимость думать о его спокойствии, благополучии, сохранении его привычного мира, где у него уже есть любимый папа, помогают мне не потерять ошметки рассудка и не утонуть в Соболеве прямо сейчас.
— Не надо нам общаться.
— Почему?
— Потому что у меня есть обязательства перед семьей и мужем. А мы не просто старые знакомые, Дим. Мне будет сложно объяснить мужу, кто ты и почему я с тобой общаюсь.
На его лице мелькает понимание. Одна рука соскальзывает с моей щеки вниз, хватка второй на плечах ощутимо ослабевает. Я выпутываюсь из Диминых объятий и только теперь могу вздохнуть свободно.