Видела ли она, Мэрайя не знала. Уже очень давно она не позволяла себе смотреть на мужчину как на мужчину, а не на противника в зале суда.
— Думаю, что я не могу сейчас замечать такие вещи, — грустно сказала она. — Мои последние отношения с мужчиной сильно повлияли на меня и на мою уверенность в себе.
— Тебе было больно?
— Очень.
Он крепко прижал ее к себе.
— И это до сих пор причиняет тебе боль?
— Да.
Несколько секунд он молчал и просто смотрел на нее. Мэрайя пыталась угадать, что сейчас творится у него в душе, но темные глаза не выдали его чувств.
Наконец Зайяд отпустил ее.
— Я не хочу причинить тебе боль.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, внезапно почувствовав пустоту и холод. Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее.
— Я не буду очередным мужчиной, который причинит тебе боль.
— Подожди. Это совсем не то, что я имела в виду. Я…
Она замолчала на полуслове, почувствовав себя глупо. Потому что больше не будет поцелуев и ласк. Конец их легкому флирту. И это именно тогда, когда она только-только начала возвращаться к нормальной жизни.
— Ты поступила правильно, выбрав осторожность, Мэрайя, — начал Зайяд. — Я не тот мужчина, который готов давать обязательства.
Она снова почувствовала укол в сердце, но внешне осталась спокойной.
— Я не просила об этом.
— Но ты должна была. Ты достойна хорошей жизни, в которой будет все, что ты пожелаешь. Конечно, тогда, когда ты будешь готова к этому.
Разочарование охватило ее.
— Послушай, мне не нужен человек, который говорил бы мне, чего я достойна, а чего нет. Поверь мне, я провела немало часов, размышляя о том, чтобы написать книгу о самопомощи. Мне нужно веселье, секс, ощущение того, что я легче воздуха. А не боль и разочарование.
Зайяд выглядел неуверенным.
— Я думаю, на этом наш вечер должен закончиться, не так ли?
Нет! Ей хотелось кричать об этом, но она промолчала, и Зайяд взял ситуацию в свои руки. Он поднял ее, отнес домой, в спальню, и уложил в постель. Через пятнадцать минут Мэрайя спала и видела сон о мечах и прекрасном мужчине рядом с ней с обольстительной улыбкой.
Глава восьмая
— Я очень горжусь тобой, Редет.
— Спасибо, отец.
В Калифорнии было около семи утра. Зайяд проснулся рано, встал с маленькой софы в гостиной Мэрайи в надежде поговорить с сыном. Он скучал по нему, хотел услышать его голос, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.
Присев в одно из кресел, стоявших во дворе, Зайяд наблюдал за восходом солнца, на сердце было тепло от любимого голоса.
— Хотел бы я быть таким же умным, как ты в школе.
— А разве это было не так?
В голосе Редета звучало неподдельное удивление, и Зайяд рассмеялся:
— Нет, я совершенно ничего не понимал в цифрах и разных точных науках, но зато я всегда хорошо знал историю.
— А как же спорт?
— Мой отец, твой дед, разрешал мне заниматься спортом только тогда, когда я хорошо сдавал экзамены.
— И какой же вид спорта ты выбирал, если сдавал экзамены хорошо? — смеялся Редет, хотя прекрасно знал, какой.
Зайяд улыбнулся:
— Мечи, сын мой.
В телефонной трубке Зайяд услышал трель звонка и понял, что перемена окончилась.
— Я должен идти, отец. У меня начинается второй урок.
У Зайяда защемило в груди. Хотя он и был мужчиной, но этот мальчик заставлял его сердце болеть.
— Я люблю тебя, сын мой.
— И я тебя, отец. Когда мы увидимся?
— Через пару недель. Я приеду к тебе прямо из Америки, и мы будем кататься верхом и…
— Сражаться на мечах?
— Я нашел особенный меч для тебя. Я привезу его тебе.
Мэрайя слушала этот разговор из открытой двери патио. Слава богу, она слышала только одного собеседника, но ей невероятно хотелось слышать и второго.
Черт возьми Зайяда Фандала!
Почему он не может быть таким же, как и все остальные очаровательные, умные и красивые мужчины, которых она знала? Почему он не такой? Безусловно, он необычайно самоуверенный. Но странным образом это чувство сочеталось в нем с любящим и заботливым, щедрым духом.
Она наблюдала, как его руки держали чашку с кофе, нежно поглаживая пальцем по ободку. У нее все переворачивалось внутри. Его пальцы были длинными и тонкими, теплыми и сильными. Мэрайе хотелось снова ощутить жар его объятий.
Это маловероятно, напомнила она себе. Зайяд вчера ясно дал ей понять свою позицию. Мистер Благородство будет держаться подальше от ее больного, израненного сердца, переполненного горем, от которого она уже и не надеялась избавиться.