— Какое вино ты предпочитаешь? — спросил он. — Красное, белое или розовое?
— Пожалуй, розовое. Я приготовлю ужин, а ты можешь накрыть на стол.
Девушка вспомнила, как они завтракали в кухне. Плечо Кингсли как бы случайно касалось ее плеча, и это было очень интимно. Розали предпочла бы ужинать в столовой — так ей было бы спокойнее.
— Вечер восхитительный, — растягивая слова, произнес Кингсли. — Может, накрыть стол в саду?
— Как пожелаешь, — ответила девушка.
В саду стоял огромный круглый деревянный стол. Бет покупала его с тем расчетом, чтобы, когда дети вырастут и обзаведутся семьями, можно было бы устраивать семейные торжества. За таким столом ей нечего бояться близости Кингсли.
Розали постаралась приготовить все как можно вкуснее. Она поставила мясо жариться на маленьком огне, бросила картошку в кипящую воду и приступила к салату. У Бет имелось все, что нужно для приготовления самых экзотических блюд: масса всевозможных приправ, фруктов и овощей. Из сливок, горчицы, лимона, перца и мускатного ореха Розали сделала салатную заправку — это был рецепт Бет.
Кингсли окунул палец в получившийся соус и облизнул, присвистнув от восхищения.
— Ммм, как вкусно. — В его глазах вспыхнули дьявольские искорки.
Розали не могла не улыбнуться его мальчишеской проделке.
— Чур не пробовать, пока все не готово;
Он наполнил бокалы вином и подошел к ней.
На лицо Розали упала непослушная рыжая прядь, и Кингсли убрал ее, сделав это так нежно, что девушка не смогла сдержать дрожь удовольствия.
— Посмотри, как там стейки, — выдохнула она.
Колени ослабели. Она просто не могла быть благоразумной, когда Кингсли стоял рядом. Ее сущность словно раздвоилась. Ей хотелось никогда с ним не встречаться, но, с другой стороны, она никак не могла понять, как жила без него так долго. И это пугало.
Девушка поймала себя на том, что стоит как вкопанная с маслом в руках, а Кингсли с любопытством смотрит на нее.
— Так как? — говорил он, заметив, что она не расслышала вопроса.
— Что как? — не поняла Розали, вспыхнув под пристальным взглядом. Почему она все время краснеет? Это доставляет столько неудобств. , — Я спросил, как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?
— Да, конечно, — поспешила ответить она. — А как стейки?
— Ждут, когда мы их съедим. Почему бы тебе не пойти и не сесть за стол, как примерной девочке?
— Но мне надо выложить картофель и…
— Я все сделаю. Теперь моя очередь участвовать в приготовлении ужина. — Он протянул ей бокалы. — Попробуй не пролить, — добавил он с улыбкой.
Что ей оставалось делать? К тому времени как она дохромала до гостиной, дверь из которой вела в сад, Кингсли уже успел несколько раз сбегать туда и обратно.
Выйдя в сад, Розали не могла сдержать восхищение. Кингсли накрыл только одну часть стола. На двоих и как можно интимнее. Две свечи горели в изящных подсвечниках. Посередине стояла ваза с чайными розами, аромат которых девушка ощутила еще в дверях. На белоснежной скатерти красовалась лучшая посуда Бет — белый китайский фарфор и серебряные столовые приборы.
Красота вечернего неба только усиливала романтичность обстановки. На горизонте золотые и розовые краски сливались с пурпурными и фиолетовыми и постепенно уходили в темноту ночного неба. Воздух, пропитанный ароматами роз и жасмина, опьянял и кружил голову.
Минуту или две Розали стояла, не в силах пошевелиться. Она словно окунулась в волшебную сказку. Подняв бокал с вином, произнесла тост:
— За новый отель и успех «Уорд энтерпрайзиз».
Кингсли улыбнулся.
— За самого красивого консультанта из всех, что мне доводилось встречать, и за наше знакомство. — Заметив ее смущение, он шепнул:
— Позволь мне поухаживать за тобой.
Ужин удался на славу. Беседа текла ровно и непринужденно, и Розали совершенно расслабилась. Показалась луна, темное небо усеяли тысячи ярких звезд. Весь мир растворился в ночи, и они остались одни за столом, освещенным зыбким пламенем свечей.
Кингсли убрал тарелки и вернулся с кофе и сыром. На потрясающие десерты Бет у них уже не хватило сил.
Кингсли протянул ей кофе с густой шапкой взбитых сливок, который имел привкус апельсинового ликера и специй.
— Это божественно, — восхитилась Розали, пригубив ароматный кофе и стараясь не замечать руки Кингсли, словно случайно оказавшейся на спинке ее стула. — Кто научил тебя его готовить?
— Не помню.
Что-то подсказывало, что он лжет. Он все прекрасно помнит.
— Это та женщина, не так ли? — спросила Розали прямо. — О ней ты говорил прошлой ночью, женщина, о которую ты обжегся…
— Да, она.
— Тогда почему ты соврал?
— Потому что я не люблю обсуждать своих женщин.
— Ты не хочешь рассказать мне о ней?
Кингсли убрал руку с ее стула, выпрямился и посмотрел ей в глаза.
— Ответ — нет. Сейчас я не хочу говорить о ней.
Розали знала, что нечестно спрашивать его об этом, ведь она сама не хотела говорить о Майлзе, но не могла удержаться.
— Что между вами произошло?
— Мария была итальянкой и работала в одном из отелей моего отца. Мы любили друг друга, или я думал, что любили. Но я не знал, что был не единственным ее возлюбленным. Ей нравились милые безделушки. Мария родилась в самом бедном районе Неаполя, а там красивая девушка легко может заработать деньги старым известным способом. Тебя это шокирует?
— Нет, — солгала Розали. — Вовсе нет.
— А меня это шокировало, и очень.
— И ты порвал с ней? — осторожно спросила Розали.
— Не совсем так. Я узнал всю правду, только когда она сбежала с нефтяным бароном, несмотря на то что мы были помолвлены. Видимо, он сулил больше перспектив, чем я, сын хозяина отеля. Но что ни делается — все к лучшему. Это заставило меня работать не покладая рук и превратить дело отца в преуспевающий бизнес. Я также выучил один очень важный урок. Женщинам лучше всего удается лгать лежа на спине.
Такой грубости Розали не ожидала.
— Не все женщины лгут.
— Я же предупреждал, что не люблю говорить на эту тему.
— Я не ее имею в виду, а женщин вообще, — с жаром возразила девушка. — Нельзя мерить всех одной меркой.
— Разве не так ты поступаешь со всеми мужчинами без исключения? — спросил Кингсли с иронией.
Серые глаза широко распахнулись, и в них Уорд увидел такую боль, что тут же пожалел о своих словах.
Розали не стала спорить. Она словно превратилась в маленькую напуганную девочку и прошептала дрожащими губами:
— Ты прав, я тоже не доверяю мужчинам. Но у меня есть на это свои причины.
Проклятье! Он совсем не так хотел закончить этот волшебный вечер. Кингсли расстроил ее и теперь не знал, что делать, чтобы исправить ситуацию.
— Я понимаю, — беспомощно пробормотал он.
Розали сидела не шевелясь. Эмоции переполняли ее.
— Моя мать умерла не от болезни. — Слова сами слетели с уст.
Ее мать? Какое отношение имеет к ним ее мать? Они ведь говорят о Майлзе, ее бывшем муже, или…
— Я не понимаю…
— Мой отец… он…
— .Розали никогда не произносила этого вслух не могла, не смела. И вот сейчас она сидит здесь и рассказывает ему об этом, словно та ночь не сломала ее жизнь. Она не могла забыть, как съежилась на ступеньке в темноте, боясь пошевелиться, не понимая, что произошло, но чувствуя, что случилось что-то ужасное. Ей холодно, и страшно, и ужасно одиноко. И теперь она рассказывала об этом Кингсли.
Закончив, Розали подняла глаза и увидела на лице Уорда ужас. Ей не следовало рассказывать это, ему неприятно слышать ее историю.
— Черт, — вырвалось у него. Кингсли сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе. — Я не знаю, что и сказать, Рози. Мне так жаль. Ни один ребенок не должен пройти через такое.
Ему правда было жаль ее. Он обнимал Розали, и тепло его тела согревало ее. Она сглотнула.