Но Сэм не любил ее. Для него этот брак был просто шуткой. Он бросил свою жену, как будто она для него ничего не значила. Меньше, чем ничего. Он оставил ее, не оглядываясь.
Отэм поставила стакан в раковину: звук стекла, стукнувшего по керамике, эхом разнесся по пустому дому. Сэм бросил ее опустошенной и сбитой с толку. И с кучей других эмоций. Она приехала в Вегас одна. А уехала оттуда замужней женщиной и все еще одна. Она была одинока и напугана, когда сделала первый тест на беременность. Одинока и напугана, когда почувствовала первое трепыхание ребенка в своем животе и когда в первый раз услышала биение сердца Коннера. Она была одинока и напугана, когда узнала, что у нее будет мальчик, и одинока и напугана, когда рожала Коннера в палате лишь с доктором и двумя медсестрами.
Через неделю после рождения Коннера Отэм позвонила адвокату Леклера и сообщила, что у того есть сын. Несколько дней спустя Сэм сделал тест на отцовство, а неделей позже в первый раз увидел своего ребенка.
Выключив свет на кухне, Отэм прошла по коридору. Она больше не чувствовала себя одинокой и напуганной, но ей понадобилось несколько лет, чтобы собрать воедино свою жизнь. Чтобы создать безопасное место для жизни Коннера и выстроить защитную стену вокруг своего сердца.
Была часть ее, которая хотела утаить существование Коннера от Сэма. Часть, которая хотела сохранить сына только для себя. Часть, которая не считала, что Сэм заслуживает такого прекрасного ребенка, но Отэм понимала, что для Коннера лучше будет узнать отца. Сама она была едва знакома со своим папой и знала по опыту, что для Коннера лучше взрослеть, имея отца в своей жизни. Даже если Отэм не одобряла стиль жизни Леклера и его самого, он был отцом Коннера. И это что-то значило.
Задержавшись около детской, она посмотрела на пустую кровать. Подушка с Барни лежала на одеяле с Барни, которое она сделала для сына, и сердце Отэм чуть сжалось. Коннер должен лежать в постели, обнимая свою подушку. Сэм не заслуживает Коннера. Она видела, как Леклер ушел из клуба «Рейнир» с компанией товарищей по команде и девушками «Плейбоя». Ребенок в жизнь Сэма не вписывался. Он был спортсменом, повесой и, без сомнения, собирался провести ночь где-нибудь с одной из моделей. Черт, он, возможно, проведет ночь не с одной моделью, а вот Отэм пойдет в постель одна.
Совсем одна. Как и каждую ночь.
Не то чтобы Отэм настолько не нравилось быть одной. Она была слишком занята, чтобы чувствовать себя одинокой, но… но иногда, после того как случалась свадьба подобная той, что была у Фейт и Тая, Отэм становилось немного тоскливо. Она хотела этого. Хотела мужчину, который бы смотрел на нее так, как Тай смотрел на Фейт. Хотела мужчину, который так же любил бы ее. Хотела, чтобы из-за нее сжималось мужское сердце. Перехватывало дыхание. Хотела, чтобы из-за нее у мужчины переворачивался желудок и начиналась бессонница. Отэм вышла замуж за Сэма, но он никогда не чувствовал к ней ничего подобного. И если она снова выйдет замуж, а она не исключала такую возможность, ее не одурачит красивое лицо и очаровательная улыбка. Отэм хотела, чтобы мужчина смотрел на нее так, будто хочет смотреть всю оставшуюся жизнь.
Проблема была в том, что почти все свое время и энергию мисс Хэйвен тратила на сына и работу. Она пыталась несколько раз ходить на свидания, но мужчинам нужна была женщина, у которой было бы для них время. А когда у Отэм находилось несколько свободных часов, она хотела массаж или педикюр больше, чем мужчину. Достичь оргазма можно и без посторонней помощи, но вот сделать самой себе массаж или нарисовать маргаритки на ногтях - нет.
Покинув комнату сына, Отэм прошла дальше по коридору. Свидания опускались все ниже и ниже в списке ее приоритетов. Может, когда Коннер станет постарше, а бизнес перестанет отнимать столько времени, она будет готова передвинуть свидания на вершину списка.
***
Свет, проникавший сквозь открытую дверь, отбрасывал блики на бежевый ковер и темно-синее с красным одеяло с трансформерами. Сэм, тихо ступая по полу, ослабил узел галстука. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и остановился в пятне света около кровати сына. Коннер лежал на боку с закрытыми глазами и дышал медленно и ровно. Как и Сэм, он спал крепко и был теплым, как печка. Светлые волосы стояли сзади торчком, а руки свешивались с кровати, будто мальчик за чем-то тянулся.
В первый раз, когда Сэм увидел сына, его сердце перевернулось в груди, а мир покачнулся. В первый раз, увидев Коннера, Сэм боялся коснуться его. Он был совершенно точно уверен, что поранит малыша или уронит, или что-нибудь сломает. Коннер весил примерно шесть фунтов и был одет в какую-то похожую на носок голубую вещицу. По перевернувшемуся сердцу Сэма как огромной дубинкой ударило чувство ответственности. Он не собирался становиться отцом. Он знал, что, вероятно, будет не слишком хорош в этом, и ирония случившегося не ускользнула от него. Парень, который везде, где возможно, избегал чьей-то зависимости от себя, получил самую большую ответственность в своей жизни. А все потому, что был безответственным.