— У меня есть несколько конфеток «Нердс».
Отлично. Чистый сахар.
Они перешли к следующему дому, и Винс сказал:
— Не обращай внимания на Шилох. Она из тех девушек, которые ни к чему не относятся серьезно. Она не похожа на тебя.
— Это что значит?
Коннер несся теперь к двери, украшенной пауком.
— Это значит, что ты — мама и бизнесвумен. Ты многого добилась и ко многому стремишься.
— Да, но я бы хотела думать, что мужчины считают меня привлекательной. Что я больше, чем мама и бизнесвумен.
Винс обнял ее за шею:
— Ты — прекрасная женщина. И если захочешь мужчину в своей жизни, он у тебя будет.
Они с Винсом всегда были так близки, даже когда тот уезжал, но он все же был ей братом и солгал бы, чтобы поберечь ее чувства.
— Ты в самом деле так думаешь?
— Да, но не начинай ходить по барам, чтобы познакомиться. Это не сработает так же хорошо, как в последний раз.
Отэм засмеялась:
— Точно.
Они обогнули угол, и через полквартала Отэм увидела красный пикап, припаркованный рядом с «Харлеем» Винса на ее подъездной дорожке.
— Папа приехал. — Коннер переложил корзину из одной руки в другую.
— Ага. — Винс убрал ладонь с шеи Отэм.
Это не день Сэма. Так что он здесь делает?
— Не беги, — крикнула Отэм, когда сын рванул по дорожке. Он бежал в озерцах света от фонарей, затем пересек двор, полный счастливых пугал и улыбающихся тыкв.
Рядом Винс пробормотал что-то, что Отэм не расслышала. И это, вероятно, было к лучшему. Затем он спросил:
— Чего этот идиот хочет?
— Не знаю. Я думала, он не в городе.
В тени от дома Сэм встал с нижней ступеньки крыльца, и Коннер исчез в полах его черного шерстяного пальто. Как это по-сэмовски — запросто решить, что может заявиться без звонка.
— Он что, внезапно решил стать отцом года?
— Что-то вроде того, но долго это не продлится. — Она покачала головой, и «хвост» коснулся ее куртки. Они приближались к Сэму: подошвы ботинок Винса стучали тяжело и зловеще.
— Обещай, что ты не будешь ничего начинать.
Шов его кожаной куртки натянулся, будто он напряг мышцы как Невероятный Халк. Винс был добрым, любящим братом и хорошим дядей. Защитником. Но у него были некоторые проблемы с управлением гневом. Также он умел помнить обиды дольше, чем все, кого Отэм знала. Даже дольше, чем она.
Пока Отэм старалась освободиться от своих горьких чувств к Сэму, Винс этого не делал и, скорее всего, никогда не сделает. Хоть их мать и была очень религиозной, «забудь и прости» не стало заповедью для ее детей. Особенно для Винса. И хотя Отэм пыталась освободиться от плохих чувств, она не могла сказать, что простила Сэма. Не то чтобы тот нуждался в ее прощении. Он никогда не говорил, что сожалеет, а она никогда ничего не забывала. Это невозможно. Слишком много всего понамешалось в их отношениях. Больше, чем можно просто отпустить и перестать думать.
Когда они с Винсом вышли на подъездную дорожку, от напряжения между Сэмом и ее братом у Отэм стало покалывать голую шею, а «хвост» показался слишком тугим.
— Веди себя хорошо, — шепнула она Винсу. Останавилась перед Сэмом и посмотрела тому в лицо. Свет от дома заливал ему лоб, чуть искривленный нос и верхнюю губу. — Не знала, что ты в городе.
— Я в городе.
Что ж, она заметила.
— Не знала, что ты собираешься прийти.
— Я и не собирался, но вдруг решил. Полчаса назад. — Он чуть вздернул подбородок. — Винс.
— Сэм.
— Мне нужно поговорить с тобой минуту, — сказал Сэм, глядя в упор на Винса.
— Со мной?
— Нет, с твоим братом.
Этого Отэм и боялась. Она схватила Винса за руку:
— Не бей его.
Винс отцепил ее пальцы от своей куртки:
— Я не ударю его первым.
Сэм усмехнулся.
— У тебя не будет шанса ударить меня вторым, водолаз. — Он прошел мимо Отэм и Винса к краю дорожки и остановился в чернильно-черной тени старого дуба.
Винс тоже засмеялся, но в его смехе не было веселья. Его учили убивать, но Отэм видела, как Сэм вырубает людей. Людей, больших по размерам, чем Винс.
— Обещаешь?
Он направился по дорожке, и его «нет» последовало за ним.
— Что значит «водолаз»?
Отэм взглянула на сияющую светлую макушку сына. Скорей всего, нужно отвести его в дом, но она не думала, что парни начнут драться на глазах у Коннера. Хоть они и ненавидели друг друга, Коннера они любили больше. По крайней мере, Отэм надеялась на это.
— Думаю, это значит «морской котик».
— О. Папочка собирается побить дядю Винса?
— Конечно, нет. — По крайней мере, Отэм надеялась на это. — Они просто шутили.
— О чем они говорят?
Она напряглась, чтобы услышать, о чем говорят Сэм с Винсам, даже чуть наклонилась вперед, но до нее долетал только низкий рокот голосов.
— Мужские дела.
— Что такое мужские дела?
Будто бы она знает.
— Машины.
— У дяди Винса нет машины. У него мотоцикл и пикап. Но его пикап не такой большой, как у папы.
Из того, что Отэм могла видеть, казалось, будто руки Сэма все еще лежат на его бедрах, а руки Винса все еще скрещены на груди.
И снова она услышала, как Сэм усмехнулся, а затем вышел из тени и прошел по дорожке к Отэм.
— У тебя есть «Риз» в корзинке? — спросил он Коннера.
— Десять или двадцать штук!
— Отлично. Можешь дать своему старику-отцу штучку?
— У меня много сладостей. Заходи и увидишь.
Сэм оглянулся на Отэм:
— Не возражаешь?
Будто это имело значение. Она покачала головой, глядя, как из тени к ней направляется Винс.
— Обними дядю на прощание, — сказала Отэм сыну.
— Хорошо. — Уже набивший рот сладостями Коннер побежал к Винсу и обнял его за талию: — Пока, дядя Винс.
— До скорого, Наггет. Дай пять.
Коннер поднял сжатый кулак и тут же отдернул его.
— Слишком медленно, Джо. — И побежал обратно к Сэму, взял его за руку и потянул вверх по ступенькам.
Отэм подождала, пока они не исчезли в доме, прежде чем спросить:
— Что это было?
— Мы пришли к пониманию.
— К какому пониманию? Что он сказал?
Винс перекинул ногу через «Харлей» и выпрямил байк.
— Выкинь из головы.
— Винс! К какому пониманию?
Винс вздохнул:
— Он сказал, что собирается чаще бывать здесь, так что мне лучше привыкнуть к его виду.
— И?
— Ничего.
Мотоцикл низко заурчал, наполнив ночь двойным выхлопом и положив конец беседе. Винс задним ходом вывел мотоцикл с дорожки и уехал, оставив Отэм смотреть ему вслед.
Там было что-то большее, чем просто «ничего». Отэм знала Винса слишком хорошо, чтобы поверить.
Она выдохнула и пошла вверх по ступенькам к входной двери, украшенной дружелюбным призраком.
За последние три часа она устала от выпрашивания сладостей и надеялась, что Сэм не планирует остаться надолго. На утро у нее была назначена встреча с двумя будущими невестами, так что нужно быть в форме.
Открыв дверь, Отэм поднялась по ступенькам, пока Коннер рассказывал свою последнюю «тук-тук» шутку. Сэм смеялся, будто эта шутка была верхом остроумия.
Хотя она таковой не была.
Коннер сидел рядом с отцом на светло-зеленом диване, его куртка валялась на столе. Две светлые головы склонились друг к другу, пока отец и сын рылись в корзинке со сладостями, стоявшей между ними. Большой номер шестнадцать на маленьком свитере Коннера принадлежал не только Сэму: очевидно, этот номер носил также кто-то по имени Бобби Кларк.
«У Бобби мощный щелчок, — сообщил Коннер Отэм несколько недель назад. — Но у папы мощнее. Он три раза становился игроком с самым сильным щелчком».
— Отличный синяк, — похвалил Сэм фингал Коннера.
— Он прям как у тебя. В прошлом сезоне.
— Но шрама на щеке у меня нет.
— Знаю. Но, наверное, будет.
Отэм сбросила куртку и прошла в столовую.
— Не объешьтесь этими конфетами.
Коннер притворился, что не слышит ее.