— Отэм, — вздохнул он, — я точно знаю, что из жизней всех женщин на планете, твоя жизнь точно не вращается вокруг моих желаний.
В центре Сиэтла в «Кей Арене» гремела песня «Добро пожаловать в Джунгли». Через две минуты после начала второго периода счет был равным — по два гола у каждой команды. Уолкер и игрок «Ванкувера» — Хенрик Седин — стояли на точке вбрасывания за синей линией «Чинуков». Шайбу вбросили, музыка прекратилась, и звук «Axl Rose» сменился стуком клюшек по льду.
Сэм сидел на скамейке и лил себе воду в рот. Потом сплюнул между ног и вытер уголки губ тыльной стороной ладони.
— Хенрик создает пространство и давку во вратарской площадке, — говорил сзади Марк Бресслер. — Займись им и убери из дальнего угла Марти.
Сэм кивнул, следя глазами за действом на льду. У передней линии «Кэнакс» была скорость, но их защита не была такой же быстрой. Если «чинуки» продолжат давить на защиту и Луонго, то смогут устроить «Кэнакс» хорошенькую взбучку.
Сидевший рядом Андре крикнул проезжавшему мимо Барроузу:
— Ты следующий, идиот!
Сэм засмеялся, переводя взгляд влево за ворота на розовую бейсболку Отэм. Казалось, что она от кого-то прячется. Кепка, поднятый воротник, как будто Отэм была двойным агентом и не хотела, чтобы ее узнали. Сэм даже немного удивился, что она не надела тот свитер «Питтсбурга», просто чтобы вывести бывшего из себя.
Леклер почувствовал руку на своей спине, поднялся и засунул капу в рот. Они с Владом перепрыгнули через бортик, и Сэм направился к противоположной стороне арены.
Кеслер опустил шайбу на лед, ведя кусок вулканизированной резины крюком клюшки. Сэм следил за лицом Кеслера, читая его, и в ту секунду, когда игрок «Кэнакс» опустил взгляд, Сэм бедром толкнул его на бортик. Плексиглас загрохотал, а Леклер тем временем боролся за шайбу, орудуя крюком своей клюшки и подначивая:
— Ты, небось, тащишься, когда тебя имеют в задницу.
— Отсоси мне, Леклер.
— Сначала ты, дерьмо собачье.
Он бросил шайбу через коридор к Даниэлю и покатился к красной линии. Раздался свисток, и судья объявил проброс.
Сэм взглянул на Коннера и Отэм. Сын махал ему поролоновым пальцем, и сердце Сэма сжалось. Тень от козырька кепки скрывала глаза Отэм и касалась изгиба ее губ. Леклер был благодарен, что несмотря на свое очевидное отвращение к нему и хоккею, она привела Коннера.
Сэм задом докатился до линии ворот и проверил ленту на клюшке. Он на самом деле не мог бы желать лучшей матери для своего сына. Проезжая мимо Кеслера, Сэм ударил его плечом.
— Мои яйца и то управляются с шайбой лучше, чем ты.
— Потому что они у тебя висят до самого льда, старик.
Сэм улыбнулся. Он помнил время, когда сам был двадцатипятилетним и наглым. Черт, он до сих пор иногда бывал наглым. Совсем чуть-чуть.
— Следи за собой, говнюк. Сезон еще только начался, а лед скользкий.
Он стоял почти на линии ворот, закрывая линию удара, и ждал. Шайбу вбросили, Хенрик передал ее назад Кеслеру, и в этот момент справа Сэм получил сильный удар от Шейна О'Брайена, который заставил его свалиться на задницу, проскользить по льду и впечататься правым плечом в бортик. Леклер услышал треск на секунду раньше, чем боль пронзила его плечо и всю руку.
— Твою мать!
Он, перекатившись на правый бок, попытался сесть. Перед глазами замерцали звездочки. Раздался свисток. Сняв перчатку, Сэм сжал зубы.
— Сукин сын! — задыхаясь от боли, он лежал на спине и глядел вверх на металлические балки.
«Это плохо», — подумал Сэм.
Арена наполнилась криками тысяч фанатов «Чинуков». И через все это — боль, шок и шум — он услышал Коннера. Услышал его испуганный вскрик, хотя это было невозможно. Слишком громким был рев толпы. Потом потолок перед глазами Сэма заслонили лица Влада и Даниэля, а вскоре появился Бресслер и врач команды Скотт Силверман.
— Где болит? — спросил Скотт.
— Плечо. Ключица. Я слышал треск.
— Можешь пошевелить руками и ногами?
— Да. — Сэм сломал достаточно костей, чтобы распознать признаки, и подумал, сколько времени ему придется быть в списке травмированных игроков из-за этого перелома. Сколько времени пройдет, прежде чем Сэм сможет встретиться с О'Брайеном на льду и надрать ему задницу. — Помогите мне встать.
Марк опустился рядом на одно колено:
— Просто лежи спокойно и позволь Скотту делать его работу.
Сэм покачал головой и заскрежетал зубами от боли, пронзившей его от такого простого движения.
— Здесь мой ребенок. Не хочу, чтобы он видел, как я валяюсь на льду. — И он ни за что не позволит этим ублюдкам увидеть, как сильно травмирован. — Скотт может делать свою работу в раздевалке.
Сэм оперся на правую руку и сел. Болело сильнее, чем он показывал. Последнее, чего ему хотелось, это чтобы его унесли на носилках.
Скотт подставил плечо под правую руку Сэма, так что тот смог подняться на колени. Черт! Дерьмо! Проклятье!
— Ты в порядке?
— Да. Да.
Сукин сын!
Сэм встал на ноги, и арена взорвалась аплодисментами. Он медленно покатился к скамейке, крепко прижимая левую руку к груди: было так больно, что в глазах темнело. Но сильнее боли была злость. Он был зол, что этот гребаный засранец застал его врасплох. Зол, что теперь придется пропустить месяц, и это при удачном стечении обстоятельств. Зол, что все это случилось на глазах у его сына.
ГЛАВА 10
Мужчина моей мечты: не заводит других подружек (особенно тощих)
Коннер отпустил пальцы Отэм и нажал кнопку лифта. В левой руке он держал маленькую коробочку с кексом. Коричневый кекс с желейными червяками и шоколадной крошкой, который они испекли этим утром, а Коннер сам украсил. Двери плавно закрылись, и Отэм с сыном поехали вверх на десятый этаж, к квартире-студии. Было чуть больше десяти утра. Обычно в это время Коннер находился в школе, но после вчерашнего вечера ему нужно было увидеть отца.
Только после часа ночи парнишка, устав от рыданий, наконец-то уснул. Он был совершенно уверен, что папа умирает.
— Они увезли его в ск-ско-рой, — рыдал Коннер.
— Просто потому, что так удобней, — солгала Отэм в попытке утешить его. Вскоре после того как Сэм ушел со льда, кто-то из администрации «Чинуков» нашел Отэм с Коннером и сообщил, что Сэма увезли в «Харборвью» на осмотр и рентген.
— Я так не д-думаю, мам.
Сын взрослел, и его становилось все труднее обмануть, а те секунды, когда они смотрели на Сэма, лежавшего на льду, были для Коннера ужасны. Он разразился отчаянными рыданиями, и Отэм пришлось признать, что хотя она много раз желала бывшему зла, реальность заставила ее желудок сжаться в тугой узел.
— Я хочу увидеть па-а-а-апу.
— Я отвезу тебя к нему утром, — пообещала Отэм, хотя меньше всего хотела находиться в квартире Сэма.
Двери лифта разъехались, и Отэм с Коннером вышли в короткий коридор.
— Помни, что мы ненадолго. Только чтобы ты увидел, что с папой все в порядке.
Коннер позвонил в дверь, и через несколько коротких мгновений ее открыла Фейт Саваж, выглядевшая высокой, великолепной и беременной. Отэм не знала, кто удивился больше. Она сама или владелица «Чинуков».
— Э-э, здравствуйте, Отэм. Вы знакомы с Сэмом?
— Да. У нас общий сын.
— Я этого не знала. — Фейт перевела взгляд на светлую макушку Коннера.
— Мало кто об этом знает. — Отэм положила руку на голову сына. — Поздоровайся с миссис Саваж.
— Привет. — Коннер отклонился влево, чтобы заглянуть в квартиру. — Как дела?
Фейт улыбнулась:
— Все хорошо. Спасибо.
Она отступила, и Коннер пронесся мимо нее.
— Папа!
Отэм зашла внутрь и закрыла за собой дверь.
— Как Сэм?
— Раздражен. — Фейт оглянулась через плечо. — Я рада, что вы здесь.
Очевидно, она не знала об отношениях Сэма и Отэм.