Отэм больше не боялась, что Сэм снова отступится и отодвинет Коннера в сторону, пока будет жить полной развлечений жизнью профессионального спортсмена. Что-то щелкнуло в Леклере, и он действительно хотел стать отцом, в котором нуждался его сын. Но это не делало их троих семьей. И никогда не сделает. И Отэм беспокоилась, что Коннер может обмануться. Что он может начать надеяться на то, чего никогда не случится.
Хотя пока все, казалось, было в порядке. Коннер уже достаточно долго не заговаривал о переезде папы.
— Твоя буква h завалилась назад, — указал Сэм сыну, затем взглянул на экран и снова вскочил: — Следи за чертовой шайбой, Логан. Успокойся и следи за чертовой шайбой. Сделай пас!
— Следи за языком, пап.
Тот взглянул на Коннера:
— Что я теперь сказал не так?
— Чертовой.
— О. Я не думал, что «чертова» в самом деле считается.
В девять Сэм уложил Коннера в постель, а Отэм направилась в кухню, чтобы ответить на звонок телефона, висевшего на стене рядом с холодильником.
— Привет, сестренка.
Отэм подошла к стеклянной раздвижной двери, растягивая длинный телефонный шнур.
— Привет, Винс.
— Занята?
Сейчас определенно было неподходящее время для визита.
— Да. Укладываю Коннера спать, — соврала она. — А потом хочу и сама упасть в кровать. — С Сэмом.
— В девять?
— Да. День был сложным. — Отэм выглянула на темное крыльцо и двор за ним. — Что нового?
— У меня перерыв, и я просто хотел спросить тебя, что подарить Коннеру на Рождество.
Она улыбнулась.
— Ну, он говорил мне, что хочет, чтобы Санта принес ему такой же «Харлей», как у тебя.
Винс засмеялся: Отэм его смех слышала не часто.
— Я говорил ему, что он еще недостаточно взрослый, а он сказал, что я могу сесть позади него и упереться ногами, чтобы мы не упали. Может быть, когда-нибудь, но сейчас есть что-то еще, что он хочет?
Винс был одинок, хоть и не признался бы в этом даже самому себе. Почему еще тридцатипятилетний мужик звонит своей сестре в девять вечера, чтобы спросить, что его племянник хочет на Рождество?
— Он поглядывал на гоночные машинки «Лего».
— Это будет весело. В этом году тебе придется делить Коннера с этим идиотом?
«Этот идиот» выбрал именно этот момент, чтобы зайти в кухню. Отэм развернулась и прижала палец к губам.
— Да. Думаю, Сэм проведет с ним утро Рождества в этом году.
— Интересно, сколько мне будет стоить убить его?
— Винс, даже не заговаривай об этом! — Отэм посмотрела на Сэма, стоявшего с воинственным видом, скрестив руки на груди. — Мне нужно пойти и удостовериться, что Коннер не надел пижаму задом наперед.
— Скажи, что я люблю его.
— Скажу. Пока. — Отэм прошла через кухню и повесила трубку.
— Это твой брат?
— Ага.
— Ты не сказала, что я здесь.
— Не-а. — Она покачала головой, глядя на него. — Винс ненавидит тебя, и я просто не хочу сейчас иметь дело с таким стрессом.
— Когда-то у меня тоже была сестра, и в ее жизни был мужчина, которого я ненавидел. — Сэм подошел к Отэм и взял ее за руку. — Я понимаю твоего брата. Он мне не нравится, но я его понимаю.
Сама Отэм не всегда понимала своего брата.
— Понимаю, почему он не хочет, чтобы я был в твоей жизни. И верю ему, когда он говорит, что не позволит этому случиться.
Отэм приоткрыла рот.
— Что? Винс так сказал? Когда?
— Неважно. — Сэм покачал головой, нахмурившись. — Имеет значение только то, что ты веришь, что я не позволю твоему брату встать между мной и моей семьей.
Отэм сделала шаг назад.
— Тобой и Коннером.
— Что?
— Встать между тобой и Коннером.
— Да. Я так и сказал.
Нет. Он сказал не так. Речи о семье не шло. Речь шла о Сэме, который проводил время с Коннером и занимался сексом с Отэм. Речь не шла о том, что Отэм влюбилась и надеялась на то, чего никогда не случится. Речь не шла о том, чтобы осуществить мечту о прекрасной свадьбе и домике с белым забором, и истории о вечной любви.
Отэм прошла в гостиную. Ее мысли были в полном беспорядке. Речь не шла о совместном ужине и о Коннере, которому отец помогает с домашним заданием. Что Отэм делает? И что если Винс обнаружит, что она спит с Сэмом? Ему сорвет все предохранители, а Отэм не была уверена, что у него осталось много того, что можно сорвать. Она чувствовала замешательство и незащищенность и не хотела думать об этом. Не сейчас. Завтра, когда Сэм уедет, и она будет в силах мыслить.
— Почему ты ненавидел мужчину своей сестры? — спросила она.
— Потому что он был жестоким сукиным сыном.
Подойдя к большому окну, Отэм посмотрела на красный пикап Сэма, стоявший на подъездной дорожке. Если бы они на самом деле были семьей, машина стояла бы в гараже. Рядом с ее «субару».
— Что случилось?
Сэм молчал так долго, что ей показалось, он не собирается отвечать. Она посмотрела на него, стоявшего в центре комнаты. Высокий, сильный мужчина. Брови над голубыми глазами нахмурены.
— Он убил ее, — Сэм взглянул на Отэм. — Когда у нее, наконец, хватило мужества оставить его, он выследил ее и пристрелил.
С упавшим сердцем Отэм повернулась к Сэму. В одно мгновение она забыла о собственных печалях.
— Сэм.
— Я был на другом конце страны. Наслаждался жизнью. Жил в Торонто, потом… — Он пожал плечами и посмотрел на нее. — Потом моя жизнь остановилась.
Отэм бессознательно приблизилась к нему.
— Когда она умерла?
— Тринадцатого июня.
Эта дата была Отэм знакома, и она вспомнила, что Сэм несколько лет назад в Вегасе упоминал о смерти сестры.
— Она была молодой, умной и красивой, и у нее были чудесные планы на жизнь. Элла хотела учить детишек. — Замолчав, Сэм пожал плечом. — Вместо этого нам пришлось организовывать ее похороны и упаковывать ее вещи.
Отэм бессознательно обвила его руками за талию и прижалась щекой к его сердцу.
— Я знаю, каково это — упаковывать жизнь человека в коробки. Мне жаль.
Сэм был так напряжен, что казалось, будто под теплой кожей находится камень.
— Она была моей маленькой сестренкой, и я должен был заботиться о ней. Наш отец умер, когда ей было десять, и Элла зависела от меня. Я помогал ей с домашними заданиями и купил ей платье для выпускного. Я должен был защищать ее. И не защитил.
Отэм ничего не знала об этом: знала, что его сестра умерла, но не более.
— В этом не было твоей вины, Сэм.
— Теперь я это знаю, но я так долго чувствовал свою вину и так долго злился. — Он провел пальцами по волосам Отэм. Она почувствовала, как его мышцы чуть расслабились. — Я все еще испытываю чувство потери. И все еще злюсь, но теперь не выплескиваю свою злость на себя и окружающих так бесконтрольно, как раньше.
Отэм слушала сильные удары его сердца, а потом прижалась губами к его груди.
Она всегда считала Сэма поверхностным. Интересующимся только сиюминутным удовольствием. Таким он и был. Но за его голубыми глазами пряталось что-то более глубокое. Что-то, что ему хотелось сохранить в тайне. За чарующей улыбкой скрывался мальчик, который занял место отца, и дисциплинированный мужчина, который усердно трудился, чтобы добиться своих целей.
— Много лет после этого, — продолжил Сэм, — я совершал очень необдуманные поступки. И все, что я сделал с тобой, стало частью этого безрассудного поведения. — Отэм посмотрела ему в лицо, на напряженную линию подбородка. — В моей жизни есть вещи, о которых я сожалею. Которых стыжусь. Может быть, не так сильно, как должен бы. — Он криво улыбнулся. — Но я сожалею о Вегасе. — И она тоже. Смешно, но теперь уже не так сильно, как несколько месяцев назад. — Не о том, что встретил тебя. Я не могу сожалеть об этом. И не о том, что появился Коннер, но я сожалею, что не помню большую часть нашей свадебной церемонии. Сожалею, что сделал тебе больно. Сожалею, что повел себя не так, как должен мужчина. Что бросил тебя в отеле, не сказав ни слова. Не оставив тебе ничего, кроме свидетельства о браке и игрушечной собаки. Я очень об этом сожалею. И чувствую вину и смущение. — Он прижался лбом к ее лбу. — Мне жаль, Отэм. Мне жаль, что я оставил тебя одну в «Цезаре».