Я понимал, что эта книга меня «тряхнет», но не рассчитывал, что встряска будет настолько сильной.
У меня тоже есть своя страшная тайна, а вот исповедоваться некому!
Это меня и взбесило.
Успею ли я получить прощение прежде, чем будет слишком поздно?
Не слишком ли долго я ждал?
Вдруг я умру, так и не объяснившись?
«Сын Бакунина» тоже потряс меня. Я перечитал эту книгу сразу же как написал Вам о ней (видите, я изменяю Вашему книжному магазину с другими лавками!). Любопытно, насколько по-разному выглядит один и тот же человек в глазах окружающих, которые настроены к нему благосклонно или не вполне… В двадцать-двадцать пять лет так трудно объяснить собственное поведение, а тем более — свои отношения с другими! В этом возрасте иной раз не отличишь любовь от самолюбия!
Неужто мне всю жизнь придется расплачиваться за однажды совершенную подлость?
Или я казню себя слишком жестоко — то была всего лишь легкомыслие.
Щегольство на грани убийства.
Я сделал больно другому человеку, другим людям.
Я тоже был беззаботным и жестоким юношей. Я не так стар, как говорит Натали.
Простите мне эти приступы ехидства, Кей, я виновато склоняю голову.
На колени не встану — я слишком горд, но Вы задели меня за живое.
Живите счастливо средь Ваших книг.
А я пребуду в Вашей памяти случайным прохожим.
Я не рисуюсь, мне еще ни в чью жизнь не удалось войти, разве только заскочить проездом.
Вероятно, я не так смел, как хотелось бы.
Джонатан, кающийся грешник
Кей Бартольди
«Дикие Пальмы»
Фекамп
15 февраля 1998.
Не нравится мне этот снисходительный тон. «Живите счастливо средь Ваших книг»! Моя жизнь, стало быть, кажется Вам недостаточно яркой. Какое, право, высокомерие, презрение, злорадство!
Можно подумать, что Вы в этой жизни достигли большего.
И неужто Вы так собой горды, что готовы высмеять ближнего, который, кирпичик за кирпичиком, воздвигал свое шаткое здание?
Все мы одержимы иллюзией счастья, гонимся за ним, как безумные. Это бездумное стремление к счастью и заставляет нас жить. Иначе можно было бы лечь и ждать, когда придет твой час!
Что мне сделать с Вашим кредитом?
Потратить его по своему усмотрению и наприсылать Вам книг, которых Вы не заказывали?
Не желаю быть у Вас в долгу!
Кей Бартольди, зануда
Джонатан Шилдс
Отель «Голубые ели»
Бискаросс[22]
20 февраля 1998.
Надо же, как внимательно Вы читаете мои послания!
Каждое слово учитывается, взвешивается, рассматривается под лупой!
Мне вменяется в вину самая незначительная ошибка, любая попытка иронии!
Ну что ж, я польщен!
Джонатан, сноб
Кей Бартольди
«Дикие Пальмы»
Фекамп
26 февраля 1998.
Вы не просто высокомерны, Вы еще и невнимательны!
Вы так и не сказали, что мне следует делать с Вашими деньгами!
Жан-Бернар не знает, к какой статье отнести эту сумму…
Что это — «кредит» или «прибыль»?
Я в сомнениях, он в сомнениях, мы оба в сомнениях…
А чек по-прежнему у меня!
Кей Бартольди
Джонатан Шилдс
Отель «Парковый»
Сен-Жан-де-Люз[23]
22 марта 1998.
Распорядитесь деньгами по своему усмотрению!
Я покидаю побережье и устремляюсь в горы…
Направляюсь в Фон-Роме[24]…
Мне надоело зимнее море, у меня от него голова идет кругом…
Непрощенный
Джонатан
P.S. С каких это пор бухгалтер у нас именуется «Жан-Бернар»? Хорошенькое повышение!
Кей Бартольди
«Дикие Пальмы»
Фекамп
10 марта 1998.
Джонатан!
Своим письмом Вы, сами того не подозревая, в корне изменили ситуацию.
Безграничная самонадеянность и нездоровое любопытство помогли Вам избежать расплаты!
Сменив морские берега на альпийские луга, Вы поймали меня за язык, сразили моим собственным оружием.
Только я собралась Вас игнорировать (задрав нос)…
В упор не замечать (скромно потупив взор)…
Позабыть Вас, как сверток оставленный на вокзальной (церковной, парковой…) скамье… Здесь покоится Джонатан Шилдс, самодовольный, неотесанный американец!
Только я решила утратить к Вам всякий интерес…
Как Вы произнесли волшебное слово: Фон-Роме!
Фон-Роме, Джонатан! Фон-Роме!
Это заклинание вызывает в памяти книгу, маленькую жемчужину французской словесности, которую никто не ищет ни в одной библиотеке, ни в одной книжной лавке! Ни один из влиятельных литературных критиков никогда не упоминает о ней! Ни один библиофил не нашептывает ее название с трясущимися руками, возведя к небу полные слез глаза…